Я детству сказал до свиданья - [39]

С неотвратимостью, свойственной бегу времени, надвинулся завтрашний день.

Галя и мать встали невыспавшиеся. Мама до рассвета пекла и жарила пирожки, мясо, курицу в надежде, что Гале удастся пронести эти лакомства несчастным узникам.

Галя представила, как она появится перед начальством, перед охранниками с такой полной, аппетитно благоухающей и к тому же запрещенной сумкой — и это при первом знакомстве!

— Нет, мама, к сожалению, это невозможно!

Мать заплакала, но покорилась.

Галя взяла черную матерчатую сумку, которую она сшила специально для такого случая, уложила в нее яблоки, витамины, купленные в аптеке, и шоколадные конфеты. На самое дно сунула завернутые в бумажку деньги — 25 рублей. Никто не обратит внимания на такую сумку. Ведь в колонии все ходят в черном.

Оделась Галя с особой тщательностью. День обещал быть теплым и ясным, прогноз не грозил ни дождем, ни снегом. Поэтому вместо пальто Галя надела новый светлый плащ. И можно было не прятать под шапку главного очарования — пышных, кудрявых белокурых волос, которые, если стоять спиной к солнцу, светились огнистым сияющим ореолом вокруг головы.

Подумав немного, сменила старые удобные сапожки на новые польские с тонким высоким каблучком. Ходить в них было неудобно, но зато они были так красивы, изящны, что все женские глаза опускались и задерживались на них с тайной завистью.

Через два часа Галя добралась до колонии. Она прошла в отдел кадров и позвонила:

— Я приехала, Андрей Петрович.

— Приехали? — послышался уже знакомый тенор. — Ну хорошо, я сейчас выйду, встречу вас.

— У ворот?

— Нет, зачем же у ворот? — оскорбился почему-то Раковский. — Вы где, в отделе кадров?

— Да, — сказала Галя, удивляясь его догадливости.

— Ну, ждите.

Несколько женщин — работниц отдела кадров сосредоточенно шуршали бумагами и не обращали на Галю внимания. Входили офицеры, но ни о ком она не подумала: «Это он». И вдруг сердце екнуло — вошел энергичный, молодцеватый, подтянутый, невысокого роста, чем-то похожий на кавалериста, на Дениса Давыдова. Быстрым шагом пересек комнату, взялся за ручку двери, но обернулся:

— Это вы меня ждете?

— Я, — ответила Галя, радуясь тому, что приукрасила свою внешность и надела, хоть и неудобные, но польские сапожки.

— Ну идемте. Вам выпишут пропуск.

— Нужен паспорт или журналистский билет?

— Паспорт, только паспорт.

Красивая девушка с удлиненными азиатскими глазами, с пальцами в перстнях и наманикюренными ногтями выписала пропуск, и Галя с начальником колонии пошли к воротам.

— Вот сейчас зайдем ко мне, расскажете, что именно вам нужно. Вы не из журнала?

— Нет.

С лязгом железным открылась одна дверь, потом другая — дверь-решетка. Сидящий за стеклом дежурный взял Галин паспорт, проверил пропуск, невзирая на то, что ее сопровождал сам начальник колонии. Галя двинулась было влево (как она потом узнала — в ту сторону, куда ходят на свидания), но Раковский вежливо остановил ее:

— Сюда, пожалуйста.

Открылась другая железная дверь, и они очутились в «административной зоне». Прямо перед ними было двухэтажное здание с наружной крутой железной лесенкой, по которой они и поднялись.

— У нас тут ремонт, уж извините, — проговорил Раковский, глянув в глубь полутемного коридора.

На фоне бочек с, известкой, ведер с цементом, кусками кирпича и паркета невысокая, подтянутая фигура Раковского выглядела подчеркнуто аккуратно. Он толкнул дверь и пропустил гостью в просторный и, несмотря на ремонт, чистый, с навощенным полом кабинет.

Галя с любопытством огляделась. Низкий потолок, широкое, почти во всю стену окно напротив двери. На белой стене висели портреты Брежнева и членов Политбюро. Т-образные столы покрыты зеленым сукном.

В окно, выходящее на волю, видны маленькие, чисто беленные домики. Во дворах мирно сушится белье, бегает черная собачонка, женщина с кошелкой куда-то идет. И только здесь, в месте лишения свободы, осознаешь, как же все это дорого, как беречь нужно все это будничное, незаметное счастье, озаренное самым драгоценным светом — свободой.

Раковский сел на свое место, пригласил присесть Галю.

— Так каковы ваши задачи? — спросил он, впервые открыто и с интересом разглядывая свою гостью.

Одета она была недорого, но модно и со вкусом — это он определил с первого взгляда. Но, пожалуй, легко не по сезону — не учла того, что здесь, вблизи гор, холоднее, чем в городе. Светлый плащик, ослепительно белая кофточка и черная юбка. Белокурые волнистые волосы, взбитые в пышную прическу, ничем не прикрыты, несмотря на ощутимый морозец. Тонкое белое, с правильными чертами и чуть подкрашенными скулами, лицо, в голубых тенях глаза.

Неброская, милая, в меру модная девушка с удивительно мелодичным голосом — на этот ее мелодичный голос он обратил внимание еще по телефону. Ее неожиданная для него молодость (как будто не могли из газеты прислать кого-нибудь постарше и поопытнее) несколько успокоила его, но твердость характера, которая, бог знает из чего, угадывалась в ней, несмотря на ее трогательную хрупкость, не позволяла ему расслабиться.

— Может быть, поступил какой-нибудь сигнал? — осторожно осведомился он.