Я буду твоим единственным - [6]

Я всегда такой была — полным тормозом в личной жизни. Подруги смеялись надо мной, что позднее всех потеряла девственность. Хотя желающих поухаживать за дочкой Александра Барсукова, а мой отец в то время считался очень богатым человеком, было достаточно. Я же выбрала Ветрова.

И, несмотря ни на что, не пожалела.

Быстро переодеваюсь, по привычке зажимая крестик между губ, чтобы не болтался. Он висит на длинной цепочке, не женской. Его покупали не мне, а другому человеку. Быстро прячу талисман под робу и, погруженная в приятные мысли о симпатичном архитекторе, чуть ли не вприпрыжку выхожу в общий коридор.

Дверь напротив резко распахивается, и из мужской раздевалки выходит хирург. Он появляется так внезапно и неожиданно, делает всего один шаг, а уже оказывается почти на середине коридора, что я не успеваю затормозить! И со всего маху врезаюсь в высокую фигуру.

- Ой, извините! - пугаюсь, оступившись.

Мужские руки обхватывают мою талию. Крепко, цепко. Растопырив пальцы. Меня удерживают на ногах. Я бы и так не упала, честное слово! Это было совершенно лишнее!

Мое лицо мгновенно вспыхивает, я округляю глаза.

- Осторожнее, Полина, не спеши, - говорит новый зав с едва уловимой улыбкой.

Мне же вообще не смешно!

Он уже переоделся перед операцией. И сейчас в темно-серой робе. Крепкий, большой. Мой взгляд упирается в его грудь, и что-то внутри не дает посмотреть вверх и встретиться с его глазами.

Я резко отшатываюсь, и Ветров тут же отпускает меня. Все происходит очень быстро, я немного растерялась, но клянусь, мне показалось, что он ослабил хватку на долю секунды позднее, чем стоило.

- Задумалась. Извините. Коридор узкий, все на него жалуются.

Это ложь.

- Да, заметил. Что у тебя сейчас? - поддерживает беседу зав.

- Коленный протез, - отвечаю.

Он кивает.

- Мне пора, время поджимает, - говорю я. Это правда. Разворачиваюсь и иду по коридору. Слышу позади медленные легкие шаги. Я не буду оглядываться, чтобы проверить, смотрит ли он на меня.

Но... дверь во вторую операционную закрывается позднее, чем моя в двенадцатую. Хотя идти до второй - ближе.

Пока моюсь, в груди бахает. Это уму непостижимо! Остервенело намыливаю руки. Не собираюсь я так сильно реагировать на его прикосновения!

Как тут не отреагировать, когда тело помнит ласки? Безумные поцелуи, прикосновения его языка ко всем частям моего тела. Пальцы, ладони, частое дыхание.... Его запах и вкус. Я была для него как конфета — сладкая, желанная. Только его девочка. Преподнесла себя на блюдечке, он не стал отказываться.

Я больше не допущу подобного. Ни к чему ворошить прошлое.

Мне следует быть осторожнее на поворотах. К счастью, мы работаем в разных операционных, и вряд ли увидимся сегодня еще раз. Постепенно я привыкну.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Когда я приступаю к работе, я уже совершенно спокойна. Накрываю пациента, слежу за действиями своего хирурга, готовая в любой момент отреагировать на просьбу.

Следующие две недели пролетают быстро. Все свободное время я вишу на телефоне с Сережей. Несколько раз мы вместе ужинали. Ездили кататься на лыжах, правда, снова с друзьями.

Сейчас он собирается в командировку в Новосиб, шлет мне смешные фотографии того, как его кот все время лезет в чемодан, мешая паковать вещи.

Единственное, что меня немного напрягало все это время, — это всеобщее восхищение Ветровым. Я не настолько прекрасный человек, чтобы самоотверженно радоваться успехам бывшего мужа. Восторги по поводу его работы раздражали.

Все наши хирурги, даже лучшие, за это время успели постоять у него на крючках.

Я, конечно, не завидую такой ответственности — каждый из них ждал, что он ошибется, налажает, сошьет криво. И в глубине души, если честно, я подло хотела чего-то подобного. Хотя и гнала от себя эти мысли.

Я на дежурстве, на часах начало первого ночи.

«Твой кот просто не может без тебя», - пишу Сереже.

«Я бы больше хотел, чтобы ты не могла».

Мешкаю. Печатаю нежности, стираю. Снова печатаю. Мне нравится этот флирт, но я по-прежнему тщательно подбираю слова при общении с этим человеком. Хотя в прошлый раз в машине мы зашли довольно далеко.

- Полина, иди мойся, - в сестринскую влетает Софья Ашотовна. Ее глаза горят огнем, я подскакиваю с места. Девочки тоже вздрагивают. - Во вторую, к Ветрову, там тяжелая сочетка!

Я знаю. Авария. Первая бригада сделала операцию на брюшной полости, затем тут же включились травматологи, которые уже были в полной боевой готовности.

- Так очередь Алисы была...

- Он ее выгнал. Быстро мойся. Что стоишь?!

Я бросаю жалобный взгляд на Веру.

- Можно я? - подруга делает шаг вперед, самоотверженно кидаясь на баррикады.

- Там по части Полины. Я не могу больше рисковать.

Я киваю. Срываюсь с места и устремляюсь к раздевалке. Перед глазами поволока, которую стараюсь проморгать.

Как же так? Я разве готова к такому испытанию?

Операция уже началась, нельзя терять ни секунды. Привычные движения, руки знают свое дело. Готовлюсь. На долю секунды через ткань робы я прижимаю теплый крестик к груди, совершаю глубокий вдох-выдох.

Я готова. Я много училась и работала над собой. И я не опозорю свою наставницу Софью Ашотовну.