- Полин, ты же останешься на дневную смену? - слышу звонкий Верин голос и мешкаю.
Ночка выдалась жаркой — началось всё с банального аппендицита. Потом я заварила себе кофе, села за стол и все... Кружка до сих пор продолжает стоять нетронутой. Как зашли в полночь в операционную, так и проторчали там до утра. Мы, экстренные сестры, ночами работаем всемером. Днем полегче, потому что выходят плановые сестры.
- Не знаю, Вер. Сейчас попробую позвонить Тамаре Витальевне.
- Давай, звони скорее! Сегодня нам наконец представят нового зава. Мы же не можем это пропустить!
Не можем, конечно! Несмотря на то, что во время дежурства я могу попасть на любые операции, все же мой профиль — травматология. И личность нового зава отделения сочетанной травматологии — интересует меня крайне сильно.
Страсть как хочется посмотреть на босса. Я делаю большой глоток холодного мерзкого кофе и достаю сотовый.
За последние полгода наше отделение сменило двух заведующих. Стали поговаривать, что место проклято. Своих проклинать было жалко, поэтому начальство принялось искать хирургов на стороне. И вот кого-то нашли.
Надолго ли?
Быстро выбираю контакт Тамары Витальевны, моей соседки. Ей под семьдесят, но если не знаешь наверняка, то дашь не больше шестидесяти. Бодрая манерная женщина. Мы сдружились на почве любви к собакам и прекрасно ладим.
- Доброе утро, не разбудила? - спрашиваю я.
- Поля, ты ведь знаешь, что я всегда встаю рано, - говорит она медленно и громко. - В шесть мы с Бароном уже выходим на первую прогулку.
Барон — это умудренный жизненным опытом пудель, который к нам с Газировкой относится примерно как барин к своим крепостным. Снисходительно, но в целом доброжелательно.
- Вы бы не могли погулять с Газзи? И покормить ее потом. Я хочу задержаться на работе.
Утром в больнице шумно, сестры готовятся к плановым операциям, каждая по своей специализации. Рук хватает. Это ночью мы, дежурные, - единственные богини. Но бывает, что нам приходится задержаться еще на день. Ничего страшного.
- Да, разумеется. Барон будет в восторге! Не беспокойся, моя девочка. Работай спокойно.
- Спасибо! Не представляю, что бы я без вас делала!
Я счастливо смотрю на Веру, и она радостно сжимает кулачки. Минимум семь суток в месяц мы проводим вместе, бок о бок. Сражаемся рядом с хирургами, стойко переносим тяготы. Поддерживаем друг друга.
Если во время учебы на сестринском я подрабатывала в роддоме, Вера пробилась в БСМП. И при первой же возможности подтянула меня.
Теперь я могу сказать с уверенностью, что ближе подруги у меня еще не было! Да что там подруги, Вера стала мне роднее сестры! Мы даже снимали вместе жилье, пока она не вышла замуж.
Переодеваемся, наносим легкий макияж. Несмотря на все трудности нашей профессии, мы с Верой по-прежнему остаемся девочками, даже на работе. Мне скоро двадцать пять, ей — двадцать семь. Цветные шапочки, разноцветные кроксы. Приветливые улыбки. Мы стараемся привнести в суровый мир хирургии БСМП немного красок. Нашу смену любят, хотя поначалу и относились скептически. Подшучивали, что мы ходим как по подиуму. Ну и что? Главное, что в оперблоке у нас всегда идеальный порядок. Команды выполняются четко и вовремя. Без нареканий.
Болтая и обсуждая планы на выходные, мы заходим в конференц-зал, занимаем места в первом ряду. Народ уже собирается. Плановые операции стартуют только через час, экстренных, к счастью, нет. Больница шумит от слухов и догадок.
Кто же новый зав? Говорят, он хирург от бога. Волшебные руки. Очень строгий и требовательный. Утверждают, что он может не спать пять суток подряд.
- Ну да, неужели?! - поворачиваюсь я к сплетницам. - А я слышала, что у него шесть рук, вместо ногтей - скальпели и третий глаз на лбу!
Мы все смеемся, чтобы разрядить обстановку.
Кто-то слышал, что он долго отказывался, не хотел переться в нашу глушь. Ему пообещали плюшки и бонусы. Другие, напротив, доказывают, что этот загадочный человек сам выпросил эту нелегкую, ответственную должность.
Как бы там ни было — важно, чтобы он был без особых заморочек и не мешал нам спокойно работать.
Выходит наш главврач, толкает короткую речь, улыбается. Он любит пошутить, ему кажется, что таким образом он располагает к себе людей. Хотя все знают, как легко этот седовласый мужчина с густыми усами может отчитать и даже прилюдно унизить провинившегося. Поэтому в его мнимую доброжелательность мы не очень-то верим.
В этот раз главный тоже пытается шутковать. Алиса сидит по правую руку от меня и старается не вздыхать особенно громко. Изредка щипает меня за локоть, акцентируя внимание на каких-то отдельных моментах. И я была бы рада ее поддержать, честно, но... я клянусь, что не слышу ни единого слова. Вообще ноль.
В моих ушах шум. Там волны плещутся, там маленькая восемнадцатилетняя девочка кричит в истерике. Плачет, бьется. Она не может поверить, что жизнь снова к ней так жестока!
Рядом с главным стоит Илья Викторович Ветров. Высокий, статный, суровый. Одно лишь его имя, произнесенное вслух, выбивает из колеи, полосует душу по затянувшимся ранам. По телу пробегает жуткий холодок. Я думала, что больше никогда о нем не услышу.
