Я беду от тебя отведу - [47]
— Анна Михайловна.
— Конечно же тебе необходимо навестить Анну Михайловну, а потом возвращайся как можно скорее, хорошо? Да и Жако уже успел полюбить тебя. Только о тебе всё время и говорит.
— Вы серьёзно? — улыбнулась я. — Наверное, вы сказочница?
— Ну так пойди и сама послушай, коли мне не веришь.
— Я считала, что он умеет говорить только «спасибо» и «хочу кушать», ну и ещё время от времени ругается как пьяный сапожник. Интересно, кто его этому научил?
— Третий муж Полины был жутким матерщинником, за что и поплатился… — смущённо пояснила Мисс Магда.
Мы зашли в соседнюю комнату. Жако, клетку которого я никогда не закрывала, вовсю осваивал новые шторы, но, увидев меня, тут же спикировал мне на плечо.
— Ну-ка, дружок, скажи. Тебе Майя нравится? — обратилась Магда к попугаю.
— Майя хоррошая! Майя хоррошая! Майя любит Жако! Жако любит Майю!
Я удивлённо рассмеялась и потрепала его мягкую белую щёчку. Он закрыл глаза от удовольствия и обнял коготками мой палец, тихо поскрипывая.
Глава четвёртая ПРИЗРАК СТАРИКА С ВЕЛОСИПЕДОМ, ГРОЗА И ЧЁРНАЯ ВОЛЧИЦА
Я с облегчением покинула душный салон автобуса, выйдя единственной пассажиркой на конечной остановке. Стояла июльская жара. Я не была в Велиже всего полтора месяца, но сейчас словно не узнавала свой город. В нём царило какое-то непонятное запустение. Горячий воздух плавился над раскалённым, потрескавшимся асфальтом, жухлая, будто выжженная, трава утопала в серой пыли, деревья грустно шумели на ветру высохшей, не по сезону рано пожелтевшей листвой. Немногочисленные люди ходили по улицам с безучастными лицами. На дверях многих частных домов и заведений я увидела замки. Даже маленький ларёк, возле автостанции, много лет торговавший кофе с пирожками, стоял с наглухо закрытыми ставнями Странно…
Бабушка с порога обняла и расцеловала меня.
— Поздравляю, милая внученька моя! Радость-то какая! Надо же — ты будешь врачом! А у Светки, парикмахерши, дочка так никуда и не поступила, второй раз уже провалилась в техникум. Бестолковая она. Теперь мамаша в срочном порядке жениха ей подыскивает. Сынка соседа нашего пытались окрутить, смотрины, говорят, устраивали. Но вроде как не запал он на неё.
— Ясно… А как ты, бабуль? Голова больше не болит?
— Голова-то не болит, но… потяжелее заметно стало. Ты же у меня такая помощница была — и сготовишь и приберёшь. А теперь всё сама… Вот я кляча старая! Ну ничего, прорвёмся. Правда, ведь Джекуня?
Пёс уселся около её ног, помахивая хвостом и улыбаясь.
Я печально вздохнула и села на табурет. Мне действительно по-настоящему будет их не хватать…
— А я вот купила нам с тобой мобильные телефоны, недорогие правда, но по крайней мере функцию свою они выполняют… — я достала из сумки коробочку с зарядным устройством и телефон в пластиковом чехле. — Вот этот — твой.
— Господи! Я уже такая старая и тёмная, что никогда не разберусь в этой сложной технике! — испугалась бабушка.
— Ничего страшного. Я тебя научу. Это совсем не сложно. Запомнишь всего две кнопочки — и всё.
— Мне теперь только и учиться на старости лет, — засмеялась она, разглядывая телефон, как какую-то диковину.
— Про меня что-нибудь говорили? — осторожно спросила я.
— Ой, да приезжали все эти люди со своими болячками. Много людей. Как они надоели! И откуда только узнают. Паломничества тут к тебе целые устроили. Ну расстраивались, конечно, просили твой адрес. Ты ж у нас теперь вроде этого… Мисинга.
— Мессинга? — поправила я её, улыбнувшись.
— Да, наверно. Кажется, так называли его. Но знаешь… Недобрый народ у нас в Велиже какой-то стал. Отчего это — непонятно. Ты как-то раньше освещала этот город. Что-то изменилось в нём в твоё отсутствие.
— Я думала, мне показалось, будто город изменился, — не из-за меня, разумеется, а вообще…
— А ещё тебя искали твои знакомые.
— Кто? — напряглась я.
— Девушка — худенькая, светловолосая. Шрам у неё такой, — бабушка пересекающим жестом показала на лоб. — Вот здесь.
— Ясно… Что ей было надо? — спросила я, чувствуя учащающееся сердцебиение.
— Она хотела передать тебе привет от твоей подруги Лауры из Москвы.
Меня прошиб пот.
— Ой, детка, ты так побледнела, — всплеснула руками бабушка. — Я, может, чего сказала не то?
— Да нет… Ничего… Всё нормально. Я просто устала. Пойду, прогуляюсь немного по лесу…
Лес встретил меня мёртвой тишиной. Ни пения птиц, ни стрекота кузнечиков. Он также разительно изменился со дня моего последнего посещения. Едва заметная тропинка, по которой я так часто бегала в детстве к ручью, была сплошь завалена упавшими стволами погибших деревьев. Печальное зрелище. Огромные многолетние колоссы беспомощно лежали с вывернутыми корнями, словно какая-то мощная стихия вырвала их из земли и бросила умирать мучительной смертью. Дойдя до родника, я с горечью обнаружила, что он полностью высох. На песчаном дне его валялась изуродованная пластмассовая кукла без головы и рук. Я посмотрела кругом: повсюду лежали груды мусора, а в ветках кустов и деревьев застряли рваные полиэтиленовые пакеты. Вместо красок живописной природы, которую я всегда обожествляла, моему взгляду предстала ужасающая картина торжества смерти и полного упадка во всём.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.