Я — абориген - [11]

Чего, казалось бы, мне бояться, зачем быть начеку, если пищу я добываю теперь иным путем, а близкий город вытеснил злых духов?

И тем не менее, продвигаясь вперед, я все время останавливаюсь и прислушиваюсь, а при малейшем колебании куста или травы, не вызванном ветром, застываю на месте, как тотемный столб. Каждые несколько шагов я оглядываюсь, не следует ли кто за мной. Если затрещит ветка, я не сразу решаюсь идти дальше и на несколько минут застываю на месте.

Я далеко обхожу пещеры и небольшие участки зарослей, где может таиться засада.

За все годы охоты я ни разу не встречал в лесу ничего страшного… но знаю: что-то или кто-то там есть. Надо постоянно быть начеку, опасаясь… А вот чего?

Кто же все-таки может внушить мне такой страх?

Возможно, это пигмеи — крошечные люди, живущие в горах к северу от реки Ропер. Мои сородичи видели их не раз и называют бурджинджинами[16].

О бурджинджинах я впервые узнал в том возрасте, когда белого ребенка ночью пугают букой. Дети, особенно девочки, часто потом всю жизнь боятся темноты.

Точно так же старейшины племени пугали меня пигмеями.

— Будь осторожен, — говорили они. — Смотри в оба, не крадется ли за тобой пигмей. Это маленькие люди, всего трех футов роста, но они очень сильны. Бурджинджин может переломить алава кости и разорвать его пополам. Бурджинджин без труда несет вола на плечах, как муравей жука. Смотри же, будь осторожен! Гляди по сторонам, когда охотишься.

За всю мою жизнь я ни разу не видел бурджинджина, но никогда не забывал во время охоты оглядываться.

В легенду о бурджинджинах — если это легенда — верят не только на реке Ропер. Ее передают из уст в уста живущие к востоку от реки племена анула и гарава. Она доходит до самого Квинсленда. В нее верят на берегах лагуны Терн-оф, в миссии Думаджи, на реке Николсон, которая протекает в пятистах милях от Арнемленда.

Географы утверждают, что когда-то Австралия и Новая Гвинея были связаны сухопутным перешейком. В наше время на Новой Гвинее живет много воинственных племен пигмеев. Почему бы нам не верить, что они еще сохранились на континенте в тех местах, где мало белых людей?

Еще до инициации один старый абориген рассказал мне такую историю:

«Пошел я однажды охотиться. Шел, шел, шел, шел, а потом сел на землю. Привал.

Хорошо. На рассвете пошел я дальше. Шел, шел… Ага! Что-то там впереди? Кенгуру! Я тихонько за ним… Кладу копье на вумеру… Ш-ш-ш-ш! Попал!

Но кенгуру не умер сразу. Он поскакал прочь, кровь из него капает, а он следы запутывает — туда-сюда, туда-сюда… Я за ним.

Бежал я, бежал по кровавому следу, наконец кенгуру свалился замертво. Я к нему. Смотрю, на том месте, где он лежал, большая лужа крови. Вижу, вокруг — следы и копье мое рядом. А кенгуру нет. Исчез. Стал я тогда присматриваться и разглядел детские следы… Только оставил их вовсе не ребенок… Их оставил пигмей.

Того кенгуру унес бурджинджин. Я перепугался до смерти и как припустился бежать… Мчался без остановки, пока не стало совсем темно. И все время от страха тело мурашками покрывалось».

Когда старик кончил свою историю, я расхохотался, но запомнил ее на всю жизнь. И теперь всегда ищу глазами пигмеев, особенно в сезон дождей, когда их может скрывать туман, опускающийся на холмы.

Многие мои друзья с реки Ропер утверждают, что своими глазами видели бурджинджина. У меня нет основания им не верить. Да и зачем бы старым аборигенам советовать нам остерегаться бурджинджинов, если бы тех на самом деле не было?

Одно всегда поражает молодых алава, которые уже не могут слепо верить рассказам стариков, ибо бурные воды цивилизации подмыли их веру: ни в одной истории о бурджинджинах не фигурируют женщины или дети пигмеев.

Без женщин не может быть детей. Без детей не может быть мужчин. Нам особенно трудно понять, почему в лесу не встречаются женщины и дети пигмеев, так как мы ходим на охоту целыми семьями: впереди величественно выступает охотник, за ним идут женщины и дети, сзади бегут собаки.

Мы удивляемся, но тем не менее легенде о бурджинджинах продолжаем верить. Я тоже верю. Так велит закон, дошедший до нас через поколения старейшин со Времени сновидений. Мне о бурджинджинах рассказал дядя, а я расскажу своим племянникам. Легенда о них останется частью нашей культуры, пока та в результате ассимиляции не исчезнет совсем.

Можно, конечно, смеяться над нами за то, что мы верим в бурджинджинов, по ведь и у вас духи, боги, дьяволы, карлики, гиганты, привидения, двойники и летающие тарелки существуют по сей день.

Другая притча рассказывает о маланугга-нугга, людях Каменного города, живших в Арнемленде на возвышенности около развалин города.

Маланугга-нугга были самыми обычными аборигенами из плоти и крови. Они выделялись только чрезмерной робостью, связанной, как это пи странно, с их кровожадностью.

Эти люди каменного века, жившие на скалистой возвышенности, были истые кочевники; они редко оставались долго на одном месте. Их потомки влились в племена ритарннгу и рембаррнга и, чтобы избежать лишений кочевой жизни, осели к югу от реки Ропер.

Арнемлендская возвышенность сильно изрезана. Она напоминает мне лунный пейзаж, как его изображают на картинах. Дьявольские нагромождения обнаженных гранитных и песчаных выступов делают ее почти непроходимой для человека. Насколько мне известно, белые только один раз решились пересечь Каменную страну, да и то двигались по долинам рек.