With the sun - [54]

- Я всё ещё думаю, что же ему послать сегодня… - раздумчиво протянул Лауз, глядя на Драко.

Под этим взглядом слизеринец отполз в угол кровати и сжался в комочек.

- Ты так мило смущаешься… - «смущаюсь?!?!?!!!».

- Иди сюда, Драко…

«Х* * тебе…». Мысль была тоскливой, потому что в мозгу Драко уже набатом грохотала паника, и жгло отчаяние. «Он сильнее. Он всё равно добьётся своего, как уже раз добился».

Лауз опрокинул Драко на кровать. Блондин, внутренне сжавшись, лежал неподвижно и тупо смотрел в серый потолок.

- В прошлый раз ты вёл себя интереснее, - в голосе Лауза явственно звучало недовольство. Слизеринец не подавал внешних признаков жизни.

Без предупреждения Лауз отвесил Драко оплеуху - в глазах искры полетели, голова мотнулась к стене, Драко ударился виском. Боль пауком распустила сети под черепной коробкой.

- Зачем? - блондин не мог сдержать голос, но мог сдержать слёзы, и голос дрожал от этого. - Я ведь не сопротивляюсь…

- Ты боишься боли? А быть может, как раз она тебе и нужна?

Ещё удар - кажется, там у человека располагаются почки. Ещё. Точные, почти профессиональные удары. Скула Драко была рассечена, рот наполнился горькой слюной. Слизеринец мимоходом предположил, что вскоре у него может пойти кровь горлом и носом, но мысль была слишком трезвой и логичной, чтобы надолго задержаться в смятенном сознании. Дышать было трудно, на глаза навернулись слёзы. Драко сидел, обхватив себя руками и низко опустив голову; спутанные грязные длинные волосы закрывали его спереди до колен. Из разбитой губы непрерывно капала, почти что текла кровь, падая на бедро и стекая по нему на когда-то чистую и накрахмаленную простыню. Кап. Кап. Кровь была горячей, как боль во всём теле. Лауз вздёрнул подбородок Драко.

- Ну как, ты стал бодрее?

Драко смотрел на него, и губы слизеринца дрожали. Он был сломлен, растоптан, уничтожен - но его всё равно били и хотели уничтожать раз разом, снова и снова.

Не дожидаясь какого-то ответа, Лауз улыбнулся:

- Ты боишься. Ты так живо боишься меня, лорд Малфой!

Драко, не выдержав, мотнул головой, пытаясь высвободить подбородок из жёстких пальцев, но был немедленно опрокинут на кровать [«руку вывернуло… левую…»] и прижат к ней. Безо всяких предупреждений или прелюдий Лауз вошёл в него, пройдясь, как бритвой по не до конца зажившим ранам с прошлого раза.

«Определённо, это уже становится несколько однообразным».

По меркам Драко, прошла вечность, прежде, чем Лауз кончил. Очередная вечность, где он уже не чувствовал боли - он плавал в каком-то красноватом мареве, выпивающем силы; возможно, это и было болью, но блондин не испытывал ни малейшего желания выяснять точно.

- Ты так же хорош, как и в прошлый раз, - донеслось до Драко. В мозгу блондина билась одна мысль - и он закрывал глаза, чтобы они не выдали его - «Бежать! К Гарри… к Поттеру… бежать отсюда». Логика его была проста: Поттера деморализует и обессиливает то, что он, Драко, находится во власти Лауза. А обессиливать и деморализовывать Поттера нельзя ни в коем случае, потому что Драко его любит. Значит, нужно сбежать от Лауза и добраться до Поттера, чтобы сказать ему, что волноваться не нужно.

Холодное и острое коснулось щеки Драко и, помедлив секунду, врезалось в кожу. Слизеринец слабо вскрикнул и молчал всё то время, пока острие ножа вырезало на его скуле аккуратный квадрат, и твёрдые чужие пальцы отрывали вырезанное от лица.

- Посылка для Героя Магического Мира готова…

Дверь захлопнула. Щёку нещадно саднило. Драко свернулся клубочком, пряча заплаканное грязное лицо в колени.

На следующий день Лауз пришёл вновь. Драко воспринял его приход безучастно, так же, как кусок хлеба, стакан молока и вырезание куска кожи с другой скулы.

- Отличное состояние, - довольно заключил Лауз после того, как приличный пинок под рёбра не дал никакой реакции, кроме чисто рефлекторного слабого вздрагивания. - Самое то, чтобы держать тебя здесь.

На третий день второй недели Лауз сфотографировал Драко и отправил фотографию (маггловскую) Поттеру. На четвёртый слизеринец лишился мочки уха; кровь после этого хлестала долго, но остановить её было нечем. На пятый день его оставили в покое - видимо, для разнообразия и чтобы заставить Гарри понервничать в отсутствии каких-либо вестей. На шестой Драко снова был изнасилован, и избит - до кровавой рвоты, и был лишён ногтя на левом мизинце. Больно… он привык к постоянной ноющей боли везде и острых её вспышках при любом движении в анусе, колене, почках, скулах, а теперь и пальце. За две недели полузабытья можно было бы привыкнуть к чему угодно.

- Однако, тебя всё же нужно очистить, - заявил Лауз на седьмой день, брезгливо морща нос. - От тебя просто воняет. Магия здесь не работает, так что выйдем-ка в коридор…

Драко смутно знал, что без палочки ему не удастся сбежать; он так ослабел, что немагическим способом не убежал бы далеко. Он окончательно забыл, кто такой смуглый зеленоглазый красавчик из его памяти; голова кружилась постоянно, и не хотелось ни думать, ни дышать не двигаться. Глубоко-глубоко, на уровне подсознания (которое, впрочем, продвигалось уже на место помутневшего сознания) Драко был сам себе противен и содрогался от омерзения, считая себя грязным, осквернённым, недостойным жить дальше.