Взгляд василиска - [6]

Он допил коньяк, затушил в пепельнице сигарету и, бросив на столешницу деньги за кофе — как всегда превосходный — и порцию Митаксы, которую не исправит даже возрождение империи, поднялся из-за стола. Торопиться ему, как и многим другим транзитным пассажирам, было некуда и формально он никуда не спешил. Однако и в баре засиживаться не стоило тоже. Тем более, что, на самом деле, времени у него было в обрез, а сделать предстояло еще многое. И хотя показывать этого не следовало — ведь на данный момент он являлся именно транзитным пассажиром с билет в Мюнхен на руках и вылетом только через три часа — тянуть резину тоже не годится. Слежки за ним нет, а камеры наблюдения, если и поймали его в свои объективы, ничего путного заинтересованным лицам рассказать об этом ничем не примечательном человеке не смогут.

Сейчас его звали Яном Несводой. Во всяком случае, имперский паспорт, с которым он прилетел сюда из Иерусалима, был выдан в Праге именно на это имя. Но герру Несводе, если все пойдет, как запланировано, оставалось жить совсем недолго, а вот кем он станет, после того как исчезнет вельможный пан, — «Или у чехов это называется как-то иначе?» — предстояло еще узнать. Он спустился по лестнице на первый этаж, нашел свободный таксофон и, бросив в щель приемника несколько монет, набрал номер, полученный еще в Гибралтаре.

— Добрый вечер, — поздоровался он. — Могу я поговорить с господином Вертхаймером?

— Какой Вертхаймер, черт вас подери?! — взорвалась негодованием трубка. — Нет здесь никакого Вертхаймера! И не звоните сюда больше! Восьмой раз…

— Извините, — прервал он негодующего в далеком Мехико человека. — Но я звоню вам в первый раз.

— Да, какая разница? В первый или в пятый, но вы мешаете мне своими дурацкими звонками. Вам это понятно?

— Вполне, — согласился он. — Вы уж меня извините, я вам больше докучать не стану. Только помогите разобраться, где я напутал. Это ведь Мехико?

— Да, — буркнул все еще раздраженный мужчина.

— Последние три цифры 784?

— Нет, 684.

— Благодарю вас, и еще раз извините.

Он вернул трубку на место, пожал плечами и пошел в сторону автоматических камер хранения. Искомый 751-й номер нашелся, как и следовало ожидать, в седьмом зале и был расположен так удачно, что ни одна из трех установленных в помещении камер его не видела. Внутри бокса находилась дорожная кожаная сумка, вместо которой он оставил свой чемоданчик, не преминув положить в боковой его карман все свои документы и билет в Мюнхен. С этого момента, чех, который непременно вылетит по назначению ровно через три часа, его больше не интересовал. Закрыв бокс, он набросил ремень сумки на плечо и, не торопясь, пошел к выходу.

2.

С «Бюро услуг» он имел дело редко. То надобности не было, то денег, которые в данном случае решали все, так как услуги эти стоили недешево. Однако, решив уйти в «отставку», он предпочел связаться именно с ними. Дорого, конечно, но зато надежно и, главное, Бюро никак не было связано с его прошлыми делами. Да и в конторе этой, про которую — так уж вышло — он знал много больше, чем им хотелось бы, — его не знали. То есть знали, естественно, как некоего заказчика под номером 107, обращавшегося за услугами крайне редко, но при этом всегда платившего «без дураков». Однако, насколько ему было известно, с Аспидом номер 107 ни у кого там не ассоциировался, и это был решающий фактор. Ведь он хотел исчезнуть бесследно, в прямом смысле этого слова, то есть так, чтобы нигде не осталось ни единой ниточки. А там, глядишь, недели через две, информаторы как минимум двух секретных служб как раз и получат «бесспорные» доказательства того, что к вящей радости всего прогрессивного человечества Карл Аспид сыграл наконец в ящик. Далеко. Где-то в экваториальной Африке — так что, поди, сыщи ту безымянную могилку в которой он нашел свой последний приют, — однако ж достоверно, на все сто процентов. На этот раз окончательно.

В сумке, заботливо приготовленной для него Бюро, находились в основном его личные вещи — не новые и купленные, по всем признакам, на территории Русского каганата[5] — а также подарки жене и дочери — редкие и достаточно дорогие вещицы из Индии — и, разумеется, документы. Документы он изучил еще в туалете аэропорта, так что, выйдя на стоянку такси, уже точно знал, кто он такой и что его ждет впереди. Люди из Бюро в такого рода делах знали толк. Паспорт, как и следовало ожидать, потрепанный и потертый, на имя Ильи Константиновича Караваева и прочие документы — военный билет (снят с учета по возрасту), водительское удостоверение, диплом, письма от жены, и еще с десяток бумажек разной степени сохранности и важности — должны были однозначно подтвердить его новую легенду любому заинтересованному лицу. Впрочем, Илья Константинович очень надеялся, что более в его жизни заинтересованных лиц не будет.

В 1687 г. после победы в войне с Германской империей (см. Великая Римская Империя Германского Народа) за право обладания Польшей каганом Борисом Третьим была провозглашена империя и историческое название Русский (или Северный) каганат (см. так же Российское государство, Русь и малоупотребительное Царство Русское) было заменено на новое — Русская империя. Однако, как вне России, так часто и внутри нее (даже и в официальных документах) страну часто называли каганатом. Историческое название Русского государства было официально возвращено ему в 1957 году после установления конституционной (парламентской) монархии. Однако, как пережиток имперского периода истории, в названиях многих государственных и общественных учреждений сохранились определения типа «императорский», а в обиходной речи (особенно среди граждан каганата) и даже в некоторых полуофициальных документах Россию продолжают называть империей, а кагана (официальный титул Русского монарха, никогда не отмененный даже во времена империи) — императором.