Выжженный край - [10]

* * *

Хьену приходилось идти медленно, чтобы успевал мальчик. Позади, шагах в пяти, держа наготове автомат, шел Малыш Тханг, за плечами у него болтался вещмешок и санитарная сумка. Даже сегодня в песках все еще попадались невесть куда бредущие солдаты марионеточной армии. Многие уже успели переодеться в гражданское, но Хьену и Тхангу достаточно было и беглого взгляда, чтобы безошибочно определить, кто это такие.

Мальчик поглядывал попеременно то на идущих вместе с ним бойцов, то на тех, кто брел им навстречу. Ему очень хотелось удрать. Чутье подсказало ему, что он под стражей. И родители куда-то подевались — сразу же после того, как он упал и больно ушибся. Он не знал еще слова «смерть» и был уверен, что псе на свете вечно. Конечно, что-то может сломаться или потеряться, но ведь потерянное можно найти. Сейчас он зорко вглядывался в бредущих навстречу людей — они тоже были какие-то странные, не такие, как всегда, может, у них тоже что-то сломалось? И все же, наверное, если пойти с ними, он увидит пану и маму, сестренок, найдет свой дом, у него снова будет и вкусное фо[7], и мороженое, и еще можно будет не прячась, открыто собирать рассыпанные по песку пули.

Он нарочно начал замедлять шаг. Хьен и Тханг остановились, поджидая его. Хьен помахал ему рукой.

— Чертово отродье, — сердито, точно споря с Хьеном, ругнулся Тханг. — Я же говорил, отдать его первому, кто попросит!

Оп повесил автомат на плечо и с грозным видом обернулся. Мальчик сразу же вприпрыжку помчался к пим.

— Иди нормально, нечего скакать! — прикрикнул Тханг.

Теперь Тханг шагал за спиной у мальчика. Дуло автомата покачивалось прямо над разлетавшимися под ветром короткими волосенками. «Неровен час, толкнет сзади какой-нибудь бандюга, прямо в голову мальчишке попаду», — подумал Тханг и поспешно перетянул ремень автомата, чтобы дуло оказалось значительно выше.

— Да что ты спотыкаешься точно хромой, ноги перебило, что ли! — прикрикнул он на мальчика. — Ну-ка полезай сюда, отродье!

Тханг посадил мальчика на плечи и побежал. Догоняя Хьена, он увидел, что прямо навстречу им идут три марионеточных солдата. Впереди шагал бледный лохматый вояка в темно-зеленой форме, на другом от всего обмундирования остались одни только брюки и судорожно зажатый в руке кошелек, третий, очкарик, чем-то напоминал студента. Двое последних были босы, а тот, что шел впереди, щеголял в одетых на босу ногу, просивших каши ботинках без шнурков, к каблукам пристали красные комья глины, почва джунглей.

— Стой! — крикнул Тханг, опуская мальчика на песок.

Солдаты не только остановились, но и сразу подняли руки. Полуголый, вспомнив о кошельке, разжал пальцы. Кошелек упал на песок, из него вылетели деньги и маленькая, четыре на шесть, фотография.

— Куда вы идете? — спросил Хьен.

— Уважаемый боец армии Освобождения, — чрезвычайно вежливо начал очкарик, не опуская поднятых рук, — мы хотим сдаться в плен.

Хьен несколько растерялся, слишком все это было неожиданно. Он велел им опустить руки и поочередно придирчиво оглядел их. На миг ему показалось, что всех их он где-то видел. В каждом словно было что-то неуловимо знакомое. Вот этого очкастого он, помнится, углядел через большую круглую дыру в толстой, почти двухметровой, заросшей лишайником крепостной стене. Это случилось в последние дни обороны крепости в Куангчи, после того как наши отошли из песков Тхыатхиена, чтобы отразить контрнаступление противника. Хьена послали в разведку, тогда он и нашел этого типа, прятавшегося под грудой битой черепицы. Нет, не может быть, потом начался минометный обстрел, и очкастый был убит. Конечно, он не мог ожить а парень скорее похож на их школьного физика, Тхыонга. Тхыонг был хорошим учителем, ребята его любили и прощали даже его заиканье. В тот день, когда Хьен уходил в армию, Тхыонг, не застав его дома, помчался на своем велосипеде к Травяному Ряду[8], оставил велосипед без присмотра у стены, даже не запер его на замок, бросился на перрон и стал носиться от вагона к вагону вдоль всего длиннющего эшелона, разыскивая своего любимого ученика, а когда наконец, весь в поту, так что очки заливало, разыскал, то только и успел, что, поднявшись на цыпочки, ухватить за руку и пробормотать: «Будь здоров, удачи тебе…»

Этот случай почти десятилетней давности неожиданно пришел на память Хьену, пока он разговаривал с тем, кто стоял ближе других, — солдатом в темно-зеленой форме.

— Офицер, солдат?

— Ефрейтор, имя — Тхуан, второй штурмовой полк.

Хьену и спрашивать больше было не нужно, слишком многое сказали ему эти слова — «второй штурмовой полк».

— В шестьдесят девятом был в Кокаве[9]?

— Да, был.

— Пересохший Ручей знаешь?

— Знаю, невеселое местечко. Мое отделение прочесывало этот участок…

— В сентябре?

— Так точно.

«Интересно, почему он не запирается?» — Хьен ледяным взором посмотрел на солдата. Совсем иные воспоминания, темные, как лужа запекшейся крови, всплыли сейчас в его памяти, встали между ними. «Но почему же, почему он ни от чего не отказывается? Бросает вызов?» Хьен не забыл 2-й штурмовой полк. Если и не этот солдат, то другой такой же вырезал печень у девушки-санитарки и смаковал ее с баночным пивом. Перед глазами Хьена снова возникла разрушенная база. Пусть война, карательная операция, но закидывать гранатами подземелье, где лежат больные малярией, насиловать санитарок и сестер?! Неизвестно, как обошелся бы Хьен с этим солдатом, если бы Тханг в этот момент не положил ему на ладонь поднятое с песка фото. С маленькой фотокарточки смотрела девушка в черной крестьянской блузке — удлиненный овал лица, большие глаза, красивый прямой нос и слегка приоткрытый рот, словно впервые села перед фотоаппаратом.