Выжившая - [109]

– Понимаю, – послушно кивнула она. – И поэтому говорю «нет».

– Я дам тебе время подумать, – пообещал Оливер, касаясь губами ее виска, целуя бешенный пульс, обнимая неистовее, крепче.

– Оно мне не понадобится. Больше никаких записок и встреч. Все зашло слишком далеко. С тобой я…

– Чувствуешь себя другой? – проникновенно-чувственным голосом подхватил Оливер.

– Ни то, ни другое, – она мотнула головой. – С тобой я теряю себя.

– Это неправда, – с внезапно вспыхнувшей яростью возразил он. – Ты теряешь себя, когда отказываешься от меня. Ты же этого не хочешь. Открой глаза, Шерри, посмотри на меня, – резко развернув ее в своих стальных объятиях, Оливер врезался в распахнутые глаза твердым уверенным взглядом. – Я тот, кто тебе нужен.

– Ошибаешься, – положив ладонь на его щеку, девушка мягко прикоснулась губами к его губам. – Ты не тот, кто мне нужен.

– У тебя неделя на то, чтобы передумать, – сжав в кулак шелковистые локоны на белокуром затылке, он с силой запрокинул ее голову. – Через семь дней я жду тебя на маяке форта Кэрролл, в полночь, – жестко чеканил слова, словно вырезая из стали. – «Классное место» на этот раз выбираю я. Ты же знаешь, где это?

– Знаю, но меня там не будет. Или еще хуже, я буду там не одна.

– Тогда кто-то умрет, – бескомпромиссный жесткий поцелуй обжег ее губы.

– А я говорила, что однажды ты захочешь меня убить.

– Умрем не мы, Шерри. Умрем не мы…

Глава 4

«Если хочешь сохранить секрет, надо скрывать его и от себя».

Джордж Оруэлл

Руби Рэмси без стука открыла дверь в кабинет доктора Хадсона. Она впервые пришла без опоздания, минута в минуту. Психиатр пригласил ее войти вежливым кивком, окинув изучающим взглядом хрупкую фигуру, облаченную в унылое бежевое строгое платье с рукавами три четверти и кожаные босоножки с закрытым носом без каблука. Сегодня ее волосы были заплетены в целомудренную косу, а на лице, как и в прошлый визит, полностью отсутствовала косметика. Пациентка бесшумно прошествовала к ожидающему ее креслу напротив стола доктора и грациозно опустилась на удобное сиденье.

– Здравствуйте, доктор, – выдавив из себя дежурную улыбку, поприветствовала молчаливо рассматривающего ее Хадсона. Она не ждала одобрения или каких-либо положительных комментариев об изменениях в собственной внешности, и все же отстраненно-наблюдательная позиция Уолтера вызывала раздражение, пробуждая бунтарское желание стереть снисходительную бесстрастную гримасу с холеной рожи врача.

– Ты пропустила сеанс на прошлой неделе, – констатировал он без малейшего упрека. – Я был вынужден занести этот факт в личное дело.

– Я сообщила вашему секретарю, что не смогу прийти, – положив на колени стильный клатч от известного бренда, сдержанно проговорила девушка. Ей дико хотелось заорать или швырнуть чем-нибудь в упивающегося своей властью стареющего ублюдка.

– Наши встречи носят обязательный характер, Руби, и ты не можешь отменять или переносить их без веской на то причины, – ровным тоном произнес Хадсон.

– Умерла моя соседка, – прикусив щеку изнутри, отозвалась пациентка.

– Я знаю, – кивнул доктор. – Твоя мама звонила, предупреждала, что ты сильно огорчена этим печальным событием, и попросила внимательнее присмотреться к твоему состоянию.

– Со мной все в порядке, – непринужденно улыбнулась Руби Рэмси, ее пальцы коснулись кожи над широким браслетом часов, но заметив пристальный взгляд Уолтера Хадсона, проследивший за этим движением, резко одернула руку.

– Правда? – недоверчиво уточнил доктор. Девушка поспешно кивнула, подозревая, что мама проболталась не только о смерти Мэри. – Расскажешь мне, что случилось с псом скончавшейся миссис Блум? Его, кажется, звали Сэм?

– Да, – проговорила Руби, выдерживая препарирующий взгляд Хадсона. – Французский бульдог с крайней стадией ожирения. Он был очень старым, доктор, и с трудом передвигался.

– Дороти говорила, что ты обещала миссис Блум позаботиться о ее любимой собаке.

– Именно это я и сделала, – с застывшей улыбкой ответила Руби.

– Похоронив следующим утром после смерти хозяйки на газоне ее дома, – это снова был не вопрос, не упрек и даже не осуждение. Сухая констатация доложенных доктору фактов. Однако он знал не все, как и Дороти Рэмси. Люди часто делают ложные выводы, исходя из неточных данных, трактуемых так, как им бы того хотелось. И пока людям хочется видеть в Руби Рэмси нестабильную социопатку с маниакальными отклонениями, они будут видеть ее именно такой.

– Твоя мать очень встревожена случившимся, – нейтральным тоном произнес доктор.

– Напрасно. Тревожиться больше не о чем. Сэм в лучшем мире, как и миссис Блум.

– Ты не расскажешь мне, что с ним случилось?

– Нет.

– Очень жаль, – с фальшивым огорчением покачал головой доктор, царапнув что-то на очередном пустом листке своей страшной перьевой ручкой. На долю секунды Руби пожалела, что у нее нет такой же, чтобы…

– Да, я знаю, вы вынуждены будете занести этот факт в личное дело, – с елейной улыбкой ответила блондинка, избавляясь от навязчивой картинки, как вонзает острое перо в грязную глотку несносного доктора.

– Вот видишь, ты все понимаешь, Руби, – Хадсон вздохнул, не сводя с нее цепкого острого взгляда. Пока что ей оставалось только фантазировать о мучительной расправе над психиатром. На фантомном уровне она ощущала, как острый наконечник жалит исключительно ее болевые точки, а нарцистичный докторишка кайфует, наблюдая за бесплодными кривляньями подопечной.