Выживает сильнейший - [140]

— Совершенно верно. Еще одно развлечение.

— Кому позволить жить, кому… Вы многих убили?

— Я давно забросил счет — он не имеет значения. В этом-то и суть, Алекс: материя ничего не значит.

— Какой же смысл убивать меня?

— Потому что я так хочу.

— Потому что вы можете.

Бейкер сделал шаг.

— Из них не ушел ни один… И ничего не изменилось, никаких последствий. Это помогло мне раскрыть глаза на то, что следовало понять много раньше: смысл — в новизне ощущения. Личность стремится проводить досуг наименее обременительным и скучным для себя способом. Мне, например, нравится наводить порядок в доме.

— Выметая из него грязь.

Он не ответил.

— Элита с мусорным совком в руке.

— Никакой элиты не существует. Есть просто люди с меньшим количеством недостатков. Мы вместе с Уилли тоже закончим свой век тем, что будем кормить червей, как и все остальные.

— Только наши черви будут умнее, — вставил Тенни и подмигнул мне. — До встречи за шахматами в аду. Прихватите с собой доску.

— Новизна ощущений, — бросил я Бейкеру.

Он вновь отложил в сторону шприц и расстегнул рубашку, обнажив загорелую, без единого волоска грудь с чудовищными следами шрамов.

Их было множество, нитевидных и в палец шириной, разбросанных как попало.

С гордостью продемонстрировав мне старые раны, Бейкер застегнулся.

— Я долгое время считал себя куском чистого холста, на котором всякий может малевать что угодно. Но в конце концов это приелось. Будьте добры, не нужно разговоров о жалости.

— Скажите хотя бы, что значит DVLL.

— А, это, — рассеянно произнес он. — Всего лишь цитата из герра Шикльгрубера. Исключительная посредственность, баловался пошлыми акварельками, но отдельные фразы, надо признать, ему удались.

— «Майн кампф»?

Бейкер подошел почти вплотную, обдав меня своим свежим дыханием и запахом чисто вымытой кожи. Как же он выносил присутствие Тенни?

— Die vemichtung lebensunwerten Leben, — произнес он. — Жизнь, недостойная жизни. Боюсь, что это относится и к вам.

Приблизился Тенни и, прижав мою правую руку к постели, вывернул ее локтевой впадиной вверх. Да, Майло, подонок оказывается прав: в самом конце все теряет смысл, все превращается в ложь.

Пальцы похлопывали по коже, заставляя набухнуть вену.

Бейкер поднял шприц.

— Скорейшего вам разрыва сердца.

Робин, мама… Найди силы уйти достойно, не кричи, сдержись…

Я приготовился к боли, по барабанным перепонкам ударил последний сигнал тревоги.

Ничего.

Бейкер встревоженно выпрямился.

Звон в ушах не прекращался.

Дверной звонок.

— Черт, — прошипел Тенни.

— Пойди посмотри, кто там, Уилли, и будь осторожен.

Негромко звякнуло стекло. Шприц пропал; сжав вместо него черный автомат с коротким стволом и вытянутым в форме банана магазином, Бейкер обвел глазами комнату.

Электрический перезвон оборвался. В дверь трижды постучали, и вновь раздался звонок. Я услышал, как Тенни торопливо поднимается по лестнице.

Голоса.

Грубый — Тенни, и другой — высокий, пронзительный.

Женщина? Ее голос, его, опять ее.

— Нет, — донеслось до меня, — вам дали неверный…

Подняв оружие, Бейкер направился к двери.

Женщина раздраженно произнесла какую-то фразу.

— Говорю вам, это… — Тенни тоже начал выходить из себя.

Послышался негромкий глуховатый перестук, который мог означать только одно. Топот бегущих ног. Бейкер положил палец на спусковой крючок.

Подобно раскату грома за спиной его лопнуло оконное стекло, шторы разлетелись, и с грохотом стрельбы в спальню ввалились люди.

Теперь сухой перестук оглушал.

Увидеть нежданных гостей Бейкер не успел. Рубашка на его груди из кремовой мгновенно стала багровой, а затылок превратился в красно-коричневое месиво.

Падая, он повернулся — с подбородка стекала густая серо-желтая масса; лицо оплывало, черты растворялись на глазах. Растаявшая восковая фигура.

Новая серия выстрелов взорвала его грудь, к стене мокрыми шлепками прилипли ошметки плоти.

Один из стрелявших, молодой черноволосый парень с ястребиным носом, бросился ко мне. Охранник, которого я видел в консульстве, или просто внешнее сходство? Позади него высилась крупная фигура чернокожего седоволосого мужчины в темно-синем джемпере, уже в возрасте, лет под шестьдесят. Окинув взглядом тело Бейкера, мужчина посмотрел на меня.

Парень принялся возиться с ремнями, но чья-то рука остановила его.

Рука Майло — взъерошенного, задыхающегося, мокрого от пота.

— Сэр! — Молодой человек удивленно поднял голову.

— Ступай! Со своими делами я справлюсь сам.

Поколебавшись пару секунд, парень вышел. Майло освободил меня от пут.

— Ox, Алекс, ну и залет. Долбаный идиотский залет. Я так… Дружище, да мы чуть не потеряли тебя! Вот это поворот! Чтобы я, черт возьми, еще хоть раз… Никогда!

— Ты же всегда любил драму, приятель.

— Заткнись. Заткнись и отдохни. Я локти готов себе кусать. Больше ты меня не уговоришь…

— Заткнись сам.

Майло поднял меня с постели.

* * *

Он пронес меня мимо распростертого в луже малинового сиропа тела Бейкера через заляпанную сгустками крови и мозга спальню и ступил на лестницу.

— А теперь прочь отсюда.

Слыша его тяжелое прерывистое дыхание, я решил, что одолею подъем сам, однако Майло и слышать не захотел об этом.

— Не дури.