Выйти замуж в Древней Руси - [4]
В народе считалось[7], что чем больше людей узнает, что начались роды, тем болезненнее они будут. Поэтому старались скрыть наступление этого важного момента. Даже повитуху предпочитали заранее не звать, а посылали за ней, уже когда женщиной очевидно ощущалось приближение родов.
Опытная мастерица родильных дел приходила и быстренько, как могла, помогала ребенку появиться на свет. Могли помогать родить и старшие женщины в семье, но все же большинство предпочитали довериться профессионалам.
Рожать приходилось, как правило, в бане[8]. Подальше от посторонних глаз, да и чисто, прямой доступ к предметам гигиены. В совсем уж бедных семьях, где не было бани, рожали просто в комнате.
Упоминаются[9] как минимум три варианта позиции роженицы:
1. Лежачее положение. Когда женщина лежит на полу или на печи;
2. Положение сидя. Означает, что роженица сидит на коленях у мужа, спиной к нему;
3. Положение стоя. Будущая мать опирается на печь, поставив одну ногу на скамеечку. При этом держится за рушник или веревки, прикрепленные к кольцу в потолке. Здесь тоже предусматривается помощь мужа. Он может держать ее за плечи сзади или спереди.
Да, мужу часто полагалось присутствовать при родах[10]. А если не удавалось, то женщине было достаточно опоясаться его поясом, укрываться его одеждой. Так безопаснее.
Если к положенному сроку не проявлялись признаки приближения родов, то женщине полагалось продолжать заниматься домашним бытом, делать обычную ее работу. Ну а с другой стороны, что ей еще оставалось, да и кто за нее переделает хозяйственные дела. Но главное, чтобы эти дела предполагали необходимость много ходить, тогда ребенка скорее можно было «находить» (родить).
Повитуха применяла различные способы облегчения процесса родов. Оборачивала живот теплыми полотенцами или мешочками с разогретым овсяным зерном. Окуривала специальными только ей известными травами, а то и давала пить воду, настоянную на выскочившем из печки угольке, веря в то, что тогда и ребенок также легко покинет лоно.
Можно привести и интересный региональный обычай, практиковавшийся в Полесье[11]. Слишком длительные роды заставляли задаться вопросом, не навел ли кто порчу. Наскоро обсуждали и, как правило, приходили к выводу, что все же кто-то действительно навел. Решали, кто именно способен на такое. Потом находили этого человека и – нет, не было никакого насилия над подозреваемым. Просто приглашали в дом к роженице, и этот потенциальный виновник должен был напоить «жертву» своей порчи водой – изо рта в рот. Говорят, помогало. Но не всегда.
А еще всем присутствующим нужно было кричать, да погромче. Тогда все пройдет легко и безболезненно.
В конце концов ребенок благодаря или вопреки стараниям повитухи все же рождался. И теперь важно было[12] выпарить новорожденного и его мать в бане или, если бани не было, в печи. Растапливала все та же бабка-повитуха. Ей полагалось три раза истопить баню, и после этого считалось, что свое дело она исполнила успешно.
Она получала свое вознаграждение. Молодая мать получала трехдневный отдых от хозяйственных забот.
А для новорожденного открывался целый новый мир. Постепенно оглядим его и мы.
Имя
Первым важным событием в жизни новорожденной девочки являлось крещение. Крестить полагалось спустя неделю после рождения. Тогда же и выбиралось имя ребенку. Первое время после принятия христианства на Руси бытовала традиция наречения двумя именами.
Одно привычное слуху и культуре, отечественное. Другое имя давалось в церкви при крещении в честь одного из святых, память которого праздновалась в тот день. Христианские имена всем нам известны, они с тех пор не изменились, разве что немного адаптировались для удобства, ведь сложно было произносить эти непростые, в основном греческие имена.
Но давайте посмотрим, какие же имена из числа тех, что не относились к традиционным христианским, давались девочкам в Древней Руси.
В первую очередь можем судить по именам княжеских дочерей. Из Повести временных лет первые женские имена на Руси, которые мы знаем, – это Ольга, Рогнеда, Малуша. И если имя Ольга (Хельга) скандинавское, а Рогнеда была названа в честь отца Рогволода, также пришедшего из-за моря, то Малуша, пожалуй, первое известное женское имя на Руси. Можно еще, конечно, вспомнить дочь Гостомысла Умилу, о которой говорит Татищев, но она может быть исключительно легендарной личностью, равно как и Лыбедь – сестра основателей Киева.
Первые дочери в летописной истории Руси появляются у князя Владимира. Одну из них зовут Предслава, она даже своими активными действиями в междоусобице братьев заслужила упоминание у летописца Нестора. Имя Предслава, правда не известно точно, к кому относящееся, фигурировало в документах и ранее, при заключении византийского договора во времена князя Игоря[13] (хотя, может, оно тогда было мужским?).
В других источниках называются имена остальных дочерей Владимира: Премислава, Мстислава, Добронега (Доброгнева). В любом случае видим, что имена на этом этапе еще не христианские. Уже внучек Владимира звали привычно для нас: Анастасия, Елизавета, Анна.
Анастасия Александровна Ширинская родилась в 1912 г., она была свидетелем и непосредственным участником событий, которые привели Русский Императорский флот к последнему причалу в тунисском порту Бизерта в 1920 г. Там она росла, училась, прожила жизнь, не чувствуя себя чужой, но никогда не забывая светлые картины раннего детства.Воспоминания автора — это своеобразная семейная историческая хроника на фоне трагических событий революции и гражданской войны в России и эмигрантской жизни в Тунисе.
«Арутюн Халибян» открывает новую книжную серию «Жизнь замечательных нахичеванцев». Этот труд — не просто биография одного из жителей «города, которого нет» (так назвал однажды Георгий Багдыков Нахичевань-на-Дону), Цель настоящей работы — показать, как сохранившийся до наших дней уникальный портрет А. П. Халибяна кисти гения живописи мариниста И. К. Айвазовского дает возможность оценить облик человека, жившего в первой половине XIX века и руководившего армянским самостоятельным городом Нор-Нахичеван.
«Ложь — основа государственной политики России». Именно политики (и не только в России) пишут историю. А так называемым учёным, подвизающимся на этой ниве, дозволяется лишь охранять неизвестно чьи не сгнившие кости в специально отведённых местах, не пуская туда никого, прежде всего дотошных дилетантов, которые не подвержены колебаниям вместе с курсом правящей партии, а желают знать истину. Фальшивая история нужна политикам. В ней они черпают оптимизм для следующей порции лжи. Но почему ложь им ценнее? Да потому, что именно она позволяет им достичь сиюминутной цели — удержаться лишний месяц — год — срок у власти.
Конго — сверхприбыльное предприятие западного капитала. Для туземцев оно обернулось адом — беспощадной эксплуатацией, вымиранием, бойнями.
Как это часто бывает с выдающимися людьми, Марко Поло — сын венецианского купца и путешественник, не был замечен современниками. По правде говоря, и мы вряд ли знали бы о нем, если бы не его книга, ставшая одной из самых знаменитых в мире.С тех пор как человечество осознало подвиг Марко, среди ученых разгорелись ожесточенные споры по поводу его личности и произведения. Сомнению подвергается буквально все: название книги, подлинность событий и само авторство.Исследователь Жак Эре представляет нам свою тщательно выверенную концепцию, приводя веские доказательства в защиту своих гипотез.Книга французского ученого имеет счастливое свойство: чем дальше углубляется автор в исторический анализ событий и фактов, тем живее и ближе становится герой — добрый христианин Марко Поло, купец-романтик, страстно влюбленный в мир с его бесконечным разнообразием.Книга вызовет интерес широкого круга читателей.
В ночь с 25 на 26 октября (с 7 на 8 ноября) 1912 г. русский морской министр И. К. Григорович срочно телеграфировал Николаю II: «Всеподданнейше испрашиваю соизволения вашего императорского величества разрешить командующему морскими силами Черного моря иметь непосредственное сношение с нашим послом в Турции для высылки неограниченного числа боевых судов или даже всей эскадры…» Утром 26 октября (8 ноября) Николай II ответил: «С самого начала следовало применить испрашиваемую меру, на которую согласен».
Сегодня мы с интересом знакомимся со значением кельтских и германских богов, интересуемся мифами этих племен, но к собственным славянским богам относимся на удивление холодно и равнодушно. Возможно, это связано и с тем, что, по расхожим представлениям, славянские мифы и не существовали вовсе. Однако и по сей день сохранились различные фрагменты старославянской мифологии, дошедшие до нас в народных песнях, традициях и преданиях. В книге собраны древнейшие славянские легенды, которые передавали из уст в уста, из поколения в поколение, когда еще у наших предков не было письменности.