Выйти из учительской. Отечественные экранизации детской литературы в контексте кинопроцесса 1968–1985 гг. - [65]

Добавим, что и отечественная, и зарубежная литература для детей успела коснуться тем, которые в нашем кино и сейчас находятся под негласным запретом. Так, всего того, что связано с межнациональными отношениями, в таком многонациональном государстве, как царская Россия, СССР или современная Российская Федерация, стараются избегать. Если герои нашей детской книги – ребята разных национальностей, то между ними может быть только дружба, олицетворяющая как товарищество индивидуумов, так и дружбу народов. В зарубежной детской литературе разработка таких тем тоже не особенно приветствуется, хотя обойтись без них нельзя, особенно в тех странах, где этнические коллизии выходят за рамки частных отношений. Так, в повести Энн Харрис «Звук го́ры» описываются события в Соуэто, вызванные переводом образования в тогдашней ЮАР на язык африкаанс, которого не знали не только студенты, но и многие преподаватели. Закон, принятый в интересах одной белой этнической группы, говорящей на африкаанс, вызвал расовые волнения, на фоне которых растёт и мужает героиня повести. Об этих событиях белые и чёрные авторы из ЮАР писали неоднократно, каждый рассматривал их со своей стороны…[130]

Немало сюжетов, связанных с проблемами взаимоотношений этнических групп и языков, дала постсоветская действительность, но, конечно, в кино, особенно игровом, ничего этого нет и появиться не может. Впрочем, можно напомнить о творчестве литовской (ныне петербургской) писательницы Марии Рольникайте, чьи книги о подростках, переживших Холокост, высоко оценивал, например, Илья Эренбург. Он считал их более полезными для наших читателей, чем знаменитый «Дневник Анны Франк», т. к. действие повестей Марии Рольникайте происходит на территории СССР. Описывая концлагеря, Мария Рольникайте, вопреки требованиям того времени, не только воспела героизм узников концлагеря, но и зафиксировала будничные подробности жизни заключённых. Сравнительно малая известность творчества этой писательницы объясняется ещё и тем, что в её книгах юные протагонисты – евреи, а коллаборационисты (тоже юные) – литовцы, причём в финале одной из книг Альгис, друг детства главной героини, заявляет ей о том, что он и после ГУЛАГа своих взглядов не изменил. Особую силу книгам М. Рольникайте сообщает её личный опыт: её дядя, Мишель Рольникас, участник Сопротивления, был расстрелян в Париже в 1941 г. Сама Маша вместе с семьёй – матерью, братом, двумя сёстрами – была узницей Вильнюсского гетто. Когда в 1943 г. гетто уничтожили, мать и младших детей расстреляли, а шестнадцатилетняя Маша попала в концентрационный лагерь, где ей чудом удалось выжить до прихода Красной армии. Всё это время Маша вела дневник, некоторые фрагменты которого сохранились, остальное она учила наизусть. О пережитом в гетто и лагерях Мария Рольникайте написала книгу «Я должна рассказать», которая вышла на русском языке в 1965 г. с купюрами, а в 2013 г. – в задуманном автором варианте. Думаю, что события на постсоветском пространстве через несколько лет дадут материал для новой литературы о детях на войне – на сей раз, увы, на войне современной и гражданской, хотя и с некоторыми элементами фашизма. И хотя вопрос их экранизации весьма туманен, но знать такую литературу кинематографическим авторам не помешает.

Однако потребность в детских фильмах именно для ослабления напряжённости в межнациональных отношениях всё же остаётся. Так, современные аниматоры решили создать мультфильм по мотивам ингушского фольклора: «Цель будущей сказки – показать кавказский колорит. При этом по “волшебству” она должна быть близка общероссийскому зрителю. При республиканском минкультуры создана рабочая группа, в которую вошли ингушские сказочники, публицисты и историки, энтузиасты-любители, собирающие фольклор и сочиняющие сказки. <…> Это первый мультипликационный проект с “кавказским акцентом”, и потому творческий процесс шёл не просто, возникло немало споров и разногласий.

– Сегодня кавказская тематика в том же YouTube, КВН, Интернете востребована, но однобока: житель Кавказа предстаёт в стереотипном образе безграмотного парня или же бандита. Мультфильм должен показать другой Кавказ, – считает помощник главы Ингушетии Станислав Аристов, курирующий проект»[131].

Говоря о возможности обогащения кинодраматургии литературным содержанием, нельзя не заметить, что современная детская литература по-своему отражает положение индивидуума в социуме, которое зачастую предстаёт как безнадёжное и безвыходное. По мнению томской исследовательницы Анастасии Губайдуллиной, в новой русской детской литературе практически отсутствует конфликт отцов и детей. В книгах отмечается социальная проблема («Родители у неё были чисто теоретически»), часто звучит мотив отсутствия одного из родителей. Социальная функция родителей снижается, что показывает использование сказочного кода («Жила-была мама…»). Среди антагонистов встречаются не только чудища, но и богачи; мать иной раз показана сварливой и пьяной, отец чаще служит фоном, нежели действующим лицом. Негативны варианты образа родителей (дети разбивают бутылку и освобождают оттуда родителей, которых загнал в бутылку «водочный дух»; отец сидит в тюрьме). Сын олигарха – сам олигарх, только без усов. Тип общения отцов и детей – не иерархический, а демократический: иной раз родители предстают инфантильными мечтателями. Происходит инверсия социальных ролей: ребёнок принимает ответственность за родителей, и это взросление ребёнка-героя – признак двойной адресации произведения: и детям, и взрослым. Сближение молодеющих родителей и взрослеющих детей – следствие увеличения продолжительности жизни: родители так же играют и познают мир, как и их дети, и в конце концов родители и дети не пытаются перевоспитать друг друга. Главная идея – сохранение любви в семье. Современный ребёнок получает право быть особенным, не таким, как все, что отражает известный рост толерантности. Старшее поколение утрачивает авторитарность, а младшее – категоричность. Что, по сути дела, размывает конфликт, и сюжетное произведение превращается в зарисовку. Таким образом, из произведения уходит не только счастливый финал, но и вообще какой-либо финал. Конфликт индивидуума с коллективом отражён на уровне зарисовки – как противостояние и необщение. Для драматургической основы киносценария такой материал – не из лучших…