Выстрел на поражение - [23]

Интуиция его, видимо, тоже никогда не подводила. Обозначив всех женщин клуба взглядом, словно мишени, Стэнфорд почему-то двинулся именно ко мне. Остановившись в шаге, он посмотрел на мою иллюзорную короткую юбку с таким выражением на лице, что мне, честное слово, захотелось ее слегка оттянуть вниз.

Но Шо была бы не Шо, если бы в ответ на это не заявила со свойственной ей наглостью:

— А что вы на меня так смотрите, милейший? Хотите спросить, совершеннолетняя ли я для того, чтобы ходить в таком коротком платье, пить крепкие напитки и дружить с плохими мальчиками?

Стэнфорд хмыкнул и, прищурившись, склонил к плечу голову, разглядывая меня теперь уже с совершенно иным интересом.

— Шо? — начиная догадываться, с кем имеет дело, спросил он.

— Не помню, чтобы мы были представлены друг другу, — мило улыбнулась я. — Гвоздь… Так, кажется?

В глазах мужчины мелькнуло что-то первобытно-хищное, истинно мужское. Так смотрят только на добычу или цель.

— Ты, говорят, неплохо обращаешься с «Брайаном». Разомнемся?

Опа-а. Вот так прямо с обрыва и в карьер? Смотрите, какой резвый.

— И какой мне с того интерес? — кисло искривила губы, всем своим видом выражая ложную незаинтересованность. — Что я получу, когда у тебя выиграю? Медаль от КОГ на грудь?

Следившие за нашей словесной дуэлью мужики начали ехидно подхихикивать, а Стэнфорд лишь ласково улыбнулся моей невинной шпильке. Черт, и все-таки он действительно профи. Настоящего снайпера крайне сложно вывести из равновесия такой ерундой.

— Если я у тебя выиграю, ты мне дашь.

Заявление Стэнфорда возымело эффект разорвавшейся гранаты. Скалящиеся мужики заглохли, а улыбку на моих губах от неожиданности заклинило. И вот тут я поняла, что на блондинках мозг Стэнли Стэнфорда тупо отключается, и думать вместо него начинает тот парень, которого каждый уважающий себя мужик демонстрирует даме только в состоянии полной боевой готовности. Другой причины, по которой он озвучил условия нашего спарринга, я не нашла.

— А если я выиграю у тебя, ты дашь ему, — кивком головы я указала на Хоупа, который хоть и был геем, но с очень хорошим чувством юмора.

Раздался дружный хохот. Хоуп заценивающе прогулялся взглядом по внушительной фигуре легендарного Гвоздя и выдал совершенно непотребное:

— Шо, сжалься. Он же затрахает меня до смерти.

Если Стэнфорда это и задело, то виду он не подал. На лице его сияла эдакая дежурная улыбка а-ля «я хороший парень, даже когда сплю зубами к стенке».

— Боишься проиграть, детка? — еще лучезарнее улыбнулся мне он.

А вот это уже была чистая провокация. И хотя я на них никогда не велась, тут словно бес попутал. Хотя какой, в задницу, бес? Ни один уважающий себя стрелок не откажется от такой возможности. Это же был сам Стэнфорд. Чувак, рисующий пулями портреты на стенах. В снайперских кругах его звали «Художником», и это прозвище он оправдывал с лихвой, превращая работу с оружием в утонченное искусство.

Я хотела выйти с ним один на один. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, во что в его руках превращается одна из лучших отцовских пушек.

— Я больше переживаю за твою задницу, сладкий. Я-то в любом случае в проигрыше не останусь.

Взгляд мой точно так же бесстыже изучал Стэнфорда, как и его — меня, и я вдруг подумала, что раньше никогда бы не позволила себе так откровенно пялиться на мужика, совершенно не скрывая просто написанных у меня на лице пошлых мыслей. Стэнфорд пробуждал во мне какие-то первобытные инстинкты, заставляющие мое женское начало выбирать в данном ареале однозначно сильнейшего самца.

Если уж отбросить все сантименты, то стоящие вокруг особи мужского пола до уровня Стэнфорда не просто не дотягивали, а, как бы это помягче выразиться… рядом даже в зубах не ковырялись. От этого мужика буквально исходили мощнейшие эманации силы, и он, как антирадар, глушил флюиды всех конкурентов вокруг.

— Мой зад и не из таких переделок выходил невредимым. Так что насчет спарринга, крошка? Каблуки мешают или боишься слететь с пьедестала? — глаза Стэнфорда неотрывно смотрели прямо в мои, и я видела, как вспыхивают и гаснут в них золотистые искры отраженного электрического света, погружая меня в состояние, близкое к трансу.

Нет, ну точно этот мужик на баб действовал гипнотически. Одна эта его таинственная улыбочка чего стоила.

Глаза разуй, Шарлотта, и кисель из мозгов выполощи. Этот испытанный годами прием он, поди, не на одной такой дуре, как ты, применял.

— Слушай, Гвоздь нержавеющий, ты свой тупой лоховской развод на «слабо» детям оставь. Я из пубертатного периода давно вышла, меня твои качели не заводят. Хочешь серьезной игры — предложи серьезную ставку. Я на мелочь не размениваюсь.

Резкая смена тона и общего направления беседы если и удивила Стэнфорда, то эмоции он постарался скрыть. Улыбаться, правда, перестал, словно тщательно анализировал у себя в голове мое поведение.

— Полтонны конфет, — спокойно и серьезно предложил он, и у меня нехорошо закололо в затылке. — Если я проиграю, я отдам тебе полмиллиона кредитов.

Чертовы дрэйкеры. Привыкли сумасшедшими деньжищами ворочать. А простому смертному где их взять? Нет, полмиллиона у меня на банковском счету, конечно, имелись. И даже больше. Но я никогда не пользовалась деньгами Илвара, которые он исправно переводил на мой счет каждый месяц.