Высокая вода - [25]

Откуда-то слева Брунетти услышал сирену, разорвавшую своим воплем ночную тишь, и сначала подумал, что это подкатившая на катере команда криминалистов мается дурью. Но сирена повысила тон, ее настойчивые рыдания стали громче и резче, а потом вой медленно вернулся к исходной ноте. Это была сирена на Сан-Марко, оповещающая спящий город о поднимающейся воде: началось наводнение.

Тем временем двое криминалистов неслышно вошли и поставили свое оборудование перед кабинетом. Фотограф Павезе просунул голову в комнату и увидел на полу мертвого человека. Явно не тронутый зрелищем, он громко крикнул, перекрывая вой сирены:

— Вам весь набор, комиссар?

Брунетти повернулся на звук голоса и двинулся к Павезе, стараясь держаться как можно дальше от тела, пока оно не сфотографировано и пол вокруг не проверен на волокна и волоски и, возможно, следы ботинок. Он задумался, есть ли смысл в этих предосторожностях: к телу Семенцато приближалось слишком много народу, и место происшествия уже было загрязнено.

— Да, и как только закончите с этим, посмотрите, как там насчет волокон и волосков, а потом мы тоже посмотрим.

Павезе без раздражения воспринял то, что начальник велит ему делать очевидные вещи, и спросил:

— Вам нужны отдельно снимки головы?

— Да.

Фотограф занялся своей аппаратурой. Фосколо, его напарник, уже собрал тяжелую треногу и закреплял на ней камеру. Павезе, нагнувшись, рылся в своей сумке с оборудованием, разгребая рулоны пленки и тонкие коробочки с фильтрами, и наконец вытянул переносную вспышку, за которой тащился тяжелый электрический провод. Он вручил вспышку Фосколо и поднял треногу. Ему достаточно было быстрого профессионального взгляда на тело.

— Лука, я щелкну пару общих видов отсюда, потом с другой стороны. Там под окном розетка. Когда отсниму комнату, встанем между окном и головой. Я хочу несколько раз снять все тело, потом переключимся на «Никон» и сделаем голову. Думаю, из левого угла будет лучше. — Он замолчал, прикидывая. — Фильтры не понадобятся. Достаточно вспышки.

Брунетти и Вьянелло ждали в коридоре, куда через дверь то и дело вырывалось сверкание вспышки.

— Думаете, они воспользовались тем кирпичом? — наконец спросил Вьянелло.

Брунетти кивнул:

— Ты же видел его голову.

— Они хотели наверняка, правда?

Брунетти вспомнил лицо Бретт и предположил:

— А может, им просто это нравится.

— Об этом я не подумал, — сказал Вьянелло. — Полагаю, это может быть.

Через несколько минут Павезе высунул голову:

— Мы закончили снимать, Dottore.

— Когда будет готово? — спросил Брунетти.

— Днем, около четырех.

Брунетти хотел поблагодарить его, но его отвлекло появление Этторе Риццарди, медицинского эксперта, который должен был официально засвидетельствовать очевидное, — что этот человек мертв, а потом установить вероятную причину смерти, которую в данном случае нетрудно было определить.

Как и Вьянелло, он был в резиновых сапогах, но консервативного черного цвета и доходивших лишь до подола его пальто.

— Добрый вечер, Гвидо, — сказал он, войдя. — Человек внизу сказал, что это Семенцато. — Когда Брунетти кивнул, врач спросил: — Что случилось?

Вместо ответа Брунетти отступил в сторону, позволяя Риццарди увидеть неестественную позу тела и яркие кляксы крови. Криминалисты работали, и полоски ярко-желтой ленты уже очертили два прямоугольника размером с телефонную книгу, в которых были видны едва заметные следы.

— Можно его трогать? — спросил Брунетти у Фосколо, который был занят тем, что посыпал черной пудрой поверхность стола Семенцато.

Тот быстро переглянулся с напарником, который обводил лентой синий кирпич. Павезе кивнул.

Риццарди первым приблизился к телу. Он поставил на сиденье стула свою сумку, открыл ее и извлек пару тонких резиновых перчаток. Он натянул их, присел около трупа и протянул руку к шее мертвеца, но, увидев кровь, покрывавшую голову Семенцато, он передумал и вместо этого взял откинутое запястье. Плоть, которой он коснулся, была холодной, кровь внутри нее навеки застыла. Риццарди автоматически отвернул свою накрахмаленную манжету и посмотрел на часы.

Причину смерти не пришлось долго искать: две глубокие вмятины виднелись на голове сбоку, и, похоже, была еще третья на лбу, скрытая под свесившимися волосами. Пригнувшись ближе, Риццарди разглядел в одной из дырок, за ухом, зазубренные кусочки кости. Риццарди для удобства опустился на оба колена и перевернул тело на спину. Теперь открылось третье углубление, кожа вокруг него была синей. Риццарди поднял сначала одну мертвую руку, потом вторую.

— Гвидо, посмотри сюда, — сказал он, показывая тыльную сторону правой руки Семенцато.

Брунетти присел рядом с ним и посмотрел на нее. Кожа на костяшках была содрана до мяса, один из пальцев распух и был загнут, как сломанный.

— Он пытался защищаться, — сказал Риццарди, потом окинул взглядом тело, лежащее перед ним. — Какого роста, говоришь, он был, Гвидо?

— Метр девяносто, несомненно, выше любого из нас.

— И тяжелее тоже, — добавил Риццарди. — Их должно было быть двое.

Брунетти проворчал что-то в знак согласия.

— По-моему, удары нанесены спереди, так что он не был захвачен врасплох, если только его действительно убили этим, — сказал Риццарди, указывая на ярко-синий кирпич, который лежал в желтом прямоугольнике менее чем в метре от тела. — А как насчет шума? — спросил он.