Вышел месяц из тумана… - [50]

– А я, дурак, думал, что чем-то тебя обидел. Наломал дров. Романтик… Потом решил, может, все дело в том, что ты мой босс? И уже жалеешь, что связалась с младшим по званию? Да нет, вряд ли… Просто ты сумасбродка. Прекрасная и непредсказуемая чудачка. Я почти убедил себя в этом. И знаешь почему? Потому что это я как-нибудь пережил бы.

К удивлению Хелен, он рассмеялся – коротким невеселым смехом. Она хотела ответить, но не успела.

– Я никогда, никогда не поверил бы, – продолжил Марк, – что все закончится вот так. Что ты с такой легкостью вычеркнешь меня из своей жизни. Ты ведь ни в чем не сомневаешься, правда? Ты на сто процентов уверена, что я рискнул работой, будущим, шансом остаться для своей дочери хорошим отцом и – черт возьми – надеждами на новую любовь ради паршивой взятки?

– А кто здесь говорил о взятке?

– Брось!

– О деньгах пока речи не шло.

Марк громко выдохнул. Опустил глаза. Посмотрел на свои кровоточащие руки.

– Значит, она тебе заплатила? Марк?

Долгое молчание.

– Ты делаешь большую ошибку.

– Она тебе заплатила?

– Я мог бы весь день и всю ночь сидеть здесь с тобой и объяснять, почему никогда не вступил бы с ней в сговор, никогда не взял бы от нее ни гроша, никогда, черт возьми, не сделал бы ничего подобного, но какой в этом смысл? Поезд ушел. Может, я так никогда и не узнаю, почему ты, не имея ни одного конкретного доказательства, позволяешь себе так со мной обращаться. Возможно, потому что ты – коп. И к тому же мой начальник. Понятия не имею. Но кое-что я тебе скажу. Я не намерен сидеть здесь, в своем собственном доме, и подвергаться допросу с пристрастием в отсутствие адвоката. Ты ведь действуешь строго по правилам. Так что давай, беги к Уиттакеру и передавай свое поганое заявление в отдел по борьбе с коррупцией. Я тоже стану действовать по правилам. Я не позволю, чтобы со мной обращались как с преступником. Я выдержу любой допрос, но в присутствии адвоката и представителя профсоюза. Я распутаю этот гнусный клубок. Вам не удастся навесить на меня это дело. В конце концов я сумею оправдаться. А ты предстанешь перед всеми законченной идиоткой.

Он резко отодвинул стул и, промаршировав к двери, распахнул ее настежь. Хелен медленно пошла к выходу. Что еще ей оставалось? Напрасно она сюда явилась…

– Мне сказать им, что мы с тобой трахались? – бросил ей в спину Марк. – Как думаешь, это поможет? Во всяком случае, объяснит, почему ты против меня ополчилась. Может, я разочаровал тебя в постели. Или ты пожалела, что опустилась до подчиненного. Решила отомстить. Как тебе такая версия?

Хелен уже стояла возле двери. Сейчас ей хотелось одного – оказаться как можно дальше отсюда. Но Марк еще не закончил:

– Знаешь, мне бы тебя возненавидеть. Но не получается. Мне тебя просто жаль.

Задев его плечом, Хелен вышла из квартиры и быстро сбежала по лестнице. Почему его жалость так ее задела? Кто он такой? Продажный коп, паршивая овца в стаде… Да кого волнует, что он там болтает? Она пыталась рассуждать здраво, но тяжесть на сердце не отпускала. Слова Марка задели ее за живое. И потом… Он так искренне возмущался, казался таким оскорбленным. Но ведь все свидетельствовало против него! Не могла же она так ошибиться.

Или могла?

Глава 66

Прекрасно помню тот день. Все, что случилось потом – страдания, жестокость, отчаяние, – уходит корнями в тот день. Конечно, плохого хватало и прежде, но я к нему привыкла. Но не к тому, что произошло тогда.

У нас собрались гости – отмечали день рождения моего дяди Джимми. Они пили с утра – кто-то из них сделал удачную ставку у букмекеров – и нагрузились сильнее обычного. Два раза приходили соседи, возмущались из-за шума, но этим все было по барабану. Еще больше разошлись – врубили на полную катушку «Спешиалс». Мы крутились возле них, клянчили сигаретку или банку пива, но нас прогоняли. Нет ничего тоскливее, чем смотреть, как скачут и вопят упившиеся мудаки, и я свалила спать. Мамуля к тому моменту уже вырубилась. Папуля с корешами и прежде не раз пользовались тем, что она в отключке, чтобы сыграть с ней очередную тупую шутку. Однажды он, а следом за ним и его дебильные дружки взяли и помочились на нее, спящую. Та еще картина. Ожидая чего-то в этом роде, я и ушла.

Сначала я подумала, что он ошибся дверью – до того наклюкался. И дико разозлилась, что он меня разбудил. Попробуй усни, когда рядом развалилась пьяная свинья. Но он не спать пришел. Ему захотелось кой-чего другого. От неожиданности я даже не шевельнулась. Просто обалдела. Он сжал мою правую грудь. Я попыталась сбросить его руку, но не смогла: он только вцепился еще крепче. Было очень больно. Теперь я уже отбивалась. Надеялась, что это глупая шутка, но в глубине души уже поняла, что ошибаюсь. В следующую секунду он забрался на меня, вдавив в узкую кровать.

Кажется, я его умоляла, просила меня отпустить, но его пальцы уже рвали на мне ночнушку. Пальцы были загрубевшие, руки волосатые. Когда он пропихнул в меня свой кулак, я взвыла от боли. В свои тринадцать лет я была девственницей. Другой рукой он вдавил мою голову в подушку. Я зажмурилась, надеясь, что умру и все прекратится. Но я не умерла, а он не остановился – так и продолжал, похрюкивая от удовольствия.