Выше луны - [9]

письма, возле подписи, был написан адрес электронной почты. Отец не сказал, чтобы я написала

ему или что он ждет моего ответа. Просто адрес был на листке, как предложение.

Тогда я впервые увидела выражение беспокойной грусти на мамином лице. Теперь я легко

различаю его, даже находясь в другом конце комнаты. Отец причинил ей столько боли много лет

назад, и теперь она боялась, что он повторит то же самое, но уже со мной.

Закончив и сдав свой проект, я получила за него отличную оценку. Затем я аккуратно положила

его в папку (с детства я любила складывать рисунки и какие-то свои работы в файлы, которые

затем вкладывала в папки. Такой вот аккуратисткой я и осталась). Письмо лежало в ящике стола, и

я частенько доставала его, читала вновь и убирала. Бумага была плотной, подпись –

представительной. Все это было частью какого-то другого мира, частью его мира. Наконец, спустя

несколько недель, я открыла свою электронную почту, ввела в строку «Кому» написанный им

адрес и набрала для него ответ, поблагодарив за помощь и сказав о пятерке. Через пару часов

пришел отклик.

«Отличные новости», - писал он. – «Что еще вы проходите в школе?»

С этими последними семью словами и начались наши отношения, какими бы они ни были. Школа

– это известное для нас обоих место, он знал о ней куда больше, чем мои мама и папа, учился,

возможно, дольше, чем некоторые из моих учителей. Математика, история, литература,

естественные науки – во всем этом он разбирался, всегда мог помочь мне или подсказать что-то.

Новые знания стали нашим особым языком, и так завязалась регулярная переписка.

Спустя еще пару месяцев и множество писем в электронном ящике, отец сказал, что он с женой и

сыном скоро приедет в наши края, и хотел бы встретиться со мной, если, конечно, мои родители

не возражают. Я рассказала об этом маме – и второй раз увидела на ее лице то выражение.

Никто не считал это хорошей идеей. Ее семья единогласно заявила: он ничего не сделал для нас и

заслуживает того же в ответ, встреча с ним лишь расстроит меня и ее. Но мама прочитала все

наши сообщения и, несмотря на свои смешанные чувства, решила, что отец ребенка все же

должен иметь возможность увидеть его больше одного раза в жизни. И, не прошло и еще одного

месяца, как встреча была согласована. Отец, Лиа и Бенджи приезжали погостить к его уже

престарелой тетушке, и мы договорились об ужине в «Креветочной лодке». Чем ближе был ужин,

тем сильнее нервничала мама – ее почти постоянно тошнило, а я боялась за нее. Никогда раньше

я не видела ее такой, но, видимо, все когда-нибудь случается впервые. И страхи прошлого тоже

могут возвращаться.

В назначенный день мы пришли в ресторан, хостесс подвела нас к столику у окна, где сидел

высокий мужчина в очках, рядом с ним была женщина, а на ее коленях – пухлый малыш. Они

ждали нас. У меня в памяти до сих пор осталось то впечатление: отец совершенно другой, ничуть

не похож на того человека, которого я представляла себе, читая сообщения. Он, кажется,

чувствовал себя неловко, а еще, не отрываясь, смотрел на меня. Похоже, все полтора часа, что

длился ужин, он не сводил с меня глаз.

Его жена, Лиа, дружелюбная улыбчивая брюнетка, старательно поддерживала разговор, то и дело

заполняя своими репликами повисавшие неловкие паузы. А мой сводный брат Бенджи оказался

милым мальчуганом, и он то и дело хихикал над всем, что я делала.

Я заказала попкорн из креветок. Отец говорил о работе. Мама пила имбирный эль и оглядывала

ресторан. А затем все закончилось. Мы попрощались, но перед этим отец протянул мне

аккуратный сверток подарочной бумаги, который я тут же с любопытством развернула. Это

оказалась книга «Приключения Гекельберри Финна», любимая книга отца, когда ему было столько

же лет, сколько мне теперь.

- Может, тебе и не понравится, - сказал он, - но это не страшно. Просто попробуй полистать.

По дороге домой я держала книгу на коленях, сидя на заднем сиденье. Мама вздыхала,

прислонившись головой к стеклу со своей стороны. Папа держал одну руку на руле, а второй

гладил ее по плечу.

- Значит, вот так, - сказал он, и она кивнула.

Ну, не совсем так. Примерно за неделю я все же добила Гекельберри Финна и обдумала, что же о

нем написать. Решив быть честной, я так и сказала отцу: книга показалась мне скучной, язык в ней

странный, слишком много воды. Не знаю, обидела ли я его этим, или, может, он и не собирается

мне больше отвечать после того памятного ужина, но на следующий день, как по часам, пришел

ответ:

«А что еще ты думаешь?»

Судя по всему, та встреча не была концом всему и вся, но она оказалась началом чего-то

прекрасного. Как будто приоткрылась дверь, и в комнате появилась полоса света – и теперь мы

больше никогда не окажемся в темноте вновь.

Мы снова регулярно переписывались, говорили об учебе и чтении. Однажды летом он снова

приехал в Колби, мы снова встретились. Теперь у нас были мини-гольф, еще больше попкорна из

креветок, аквариум и Морской Музей, куда мы водили подросшего Бенджи. Открытки и подарки

приходили на мой День рождения и Рождество. Я продолжала спорить и мириться с сестрами,

общаться с друзьями, делать все то же, что и обычно, и две семьи стали привычным делом для