Выше Эвереста - [51]

По дороге встречалось много пивных — неотъемлемая принадлежность любого поселка. Их было очень много Наконец подъехали к Эйлсбэри. Он оказался больше чем я предполагал. Заметив вывеску Королевского Бакингемширского госпиталя, я вспомнил, что в нем работает Лала Таланг. Машина остановилась На лужайке возле госпиталя росли розы и георгины. Нам сказали, что Лалы нет; он с женой отправился на неделю отдыхать в Шотландию. Я оставил ему записочку, и мы продолжили путь.

Обычно госпиталь бывает неуютным и мрачным, а врачи и сестры механически выполняют свои обязанности. Однако Стоук-Мандевильский госпиталь поразил меня царившим в нем порядком и дружелюбным отношением к пациентам. Госпиталь был большой. Аккуратными рядами стояли низкие здания со светлыми палатами и прекрасными видами на газоны с цветами. На воздухе мирно отдыхали пациенты и пришедшие их навестить родственники. Меня везли в инвалидном кресле в мою палату. Люди, попадавшиеся навстречу, и больные и врачи, тепло улыбались мне. Сестры, одетые в белую и голубую форму, выглядели очень опрятными и приветливыми.

В просторной палате — под таинственным номером 5Х-1 —меня встретил человек по имени Норман. С одной стороны в комнате стояла кровать, с другой — шкаф и комод, а на нем телефонный аппарат и ваза со свежими цветами.

Я совершил гигантский прыжок от Бомбея до Эйлсбэри. Следующее утро было ясное и чистое. Я хорошо выспался и чувствовал себя бодро. Госпиталь, очевидно, уже проснулся. Доносились голоса и шаги. В палату вошла сестра, высокая девушка в голубом платье. Ее сопровождали другие сестры. Я приподнялся, чтобы поздороваться, но она заговорила с сестрами:

— Он араб, а я-то думала, что пациент — индиец.

Другая сестра сказала:

— Снова языковой барьер.

Я решил смолчать. Арабы, действительно, носили тюрбаны и бороды, так что их заблуждение было объяснимо. Тем временем сестры инспектировали палату, открыли шкаф. Старшая сестра распорядилась, чтобы принесли завтрак.

— Спасибо, сестра, — проговорил я.

— Да он же говорит по-английски! — воскликнула одна из девушек.

Похоже, все они почувствовали облегчение. Тогда ко мне подошла старшая сестра, и я представился.

— Я палатная сестра, зовут меня сестра Грэйс, — сказала она.

Кажется, лед тронулся, и все уладилось. Сестра Грэйс быстро отдавала какие-то распоряжения. Затем она обратилась ко мне:

— К сожалению, телевизор сейчас в ремонте, но я одолжу вам радиоприемник.

Через несколько минут она принесла маленький старый приемничек, походивший на музейный экспонат. Сестра включила его, приемник нагрелся и испустил страшный визг. Она ударила по нему — визг прекратился. Полилась музыка.

— Как сменить станцию? — спросил я.

— Очень просто, — и сестра, снова ударила по корпусу приемника.

Я с интересом слушал передачу «пиратской»[40] радиостанции. Так или иначе, приемник был уникальным, и я полагал, что он доставит мне много радостных минут.

Мэри, женщина средних лет, была в госпитале младшей медсестрой. Она помогала мне есть. Мэри требовала, чтобы на тарелке ничего не оставалось.

— Все английские национальные блюда очень вкусные, ешьте, пожалуйста, хорошо, — говорила она.

Мэри подкупала искренностью и прекрасными профессиональными качествами. Мэри — типичная англичанка. Недалеко от госпиталя у нее была небольшая птицеферма, и домик.

Мэри рассказывала мне о пациентах-иностранцах, которые тоже проходили курс лечения в госпитале. Здесь имелись частные палаты, и пациенты платили за лечение фунтов пятьдесят — шестьдесят в неделю. Для иностранных богатых пациентов было зарезервировано четырнадцать коек. Судя по всему, Мэри и меня считала богатым человеком.

За завтраком Грэйс сообщила:

— Терапевтическое отделение передало нам разработанный для вас курс лечения. Завтра и послезавтра — суббота и воскресенье, но с понедельника приступим к физиотерапевтическим упражнениям.

Я понял, что тренировки начинаются с 7 часов 30 минут утра и продолжаются до 5 часов вечера с перерывом на обед с 12 до 1 часа. Ужин — в 6 часов. Как видно, программа будет напряженной, но я твердо сказал:

— Хорошо, сестра.

Меня посетили и другие специалисты, приехали из Лондона друзья. Часто звонил телефон. В газетах по явилось краткое сообщение о моем прибытии в Эйлсбэри. Узнав об этом, в первое же воскресенье ко мне пришли коллеги-альпинисты, с которыми я путешествовал и встречался в Индии. Вспоминали прошлое. Иногда они говорили о событиях, которые почти изгладились из моей памяти, и я восстанавливал их по мелким деталям. Я был счастлив. Воскресенье прошло весело и интересно.

В понедельник с утра начались физиотерапевтические упражнения. Сначала меня заставили плавать в бассейне с подогретой водой (он находился в центральном здании). Сестры учили меня плавать. Это оказалось не таким уж трудным занятием. Я должен был не только плавать, но и делать в воде легкие упражнения. Примерно через час, когда я чувствовал, что устал, меня везли в другой конец госпиталя на трудотерапию. Предполагалось, что занятия ремеслами помогают пациентам сочетать физические упражнения с творческой деятельностью. Я делал большой абажур, другие больные тоже трудились над вазами, кожаными сумками и абажурами. Была здесь и столярная мастерская, а рядом с ней — механическая. В отделении трудотерапии имелась комната, где обучали машинописи.