Вырождение. Литература и психиатрия в русской культуре конца XIX века - [143]
Kretzschmar D. Identität statt Differenz. Zum Verhältnis von Kunsttheorie und Gesellschaftsstruktur in Russland im 18. und 19. Jahrhundert. Frankfurt a. M., 2002.
Kühne U. Die Methode des Gedankenexperiments. Frankfurt a. M., 2005.
Kupferschmidt H.-G. Saltykow-Stschedrin. Philosophisches Wollen und schriftstellerische Tat. Halle a. d. S., 1958.
Küpper J. Vergas Antwort auf Zola. Mastro Don Gesualdo als «Vollendung» des naturalistischen Projekts // 100 Jahre Rougon-Macquart im Wandel der Rezeptionsgeschichte / Hg. von W. Engler u. a. Tübingen, 1995. S. 109–136.
Kurella H. Cesare Lombroso als Mensch und Forscher. Wiesbaden, 1910.
Küster S. Medizin im Roman. Untersuchungen zu «Les Rougon-Macquart» von Émile Zola. Göttingen, 2008.
Lachmann R. Erzählte Phantastik. Zu Phantasiegeschichte und Semantik phantastischer Texte. Frankfurt a. M., 2002.
Lankester E. R. Degeneration: A Chapter in Darwinism. London, 1880.
Lanz-Liebenfels J. Menschenzucht // Die Rundschau. Forschung, Entwicklung, Technologie. 1903. № 7. S. 450–452.
Legrain P. M. La médecine légale du dégénéré // Archives d’anthropologie criminelle. 1894. P. 1–26.
Legrain P. M., Magnan V. Les dégénérés. État mental et syndromes épisodiques. Paris, 1895.
Leibbrand W., Leibbrand-Wettley A. Der Wahnsinn. Geschichte der abendländischen Psychopathologie. Freiburg; München, 1961.
Lennox J. G. Darwinian Thought Experiments: A Function for Just-So Stories // Thought Experiments in Science and Philosophy / Ed. by T. Horowitz et al. Savage, 1991. P. 223–245.
Lepenies W. Das Ende der Naturgeschichte. Wandel kultureller Selbstverständlichkeiten in den Wissenschaften des 18. und 19. Jahrhunderts. München; Wien, 1976.
–: Transformation and Storage of Scientific Traditions in Literature // Literature and History / Ed. by L. Schulze et al. Lanham; London, 1983. P. 37–63.
Levine G. Darwin and the Novelists: Patterns of Science in Victorian Fiction. Cambridge, A. M. London, 1988.
Levy D. M., Peart S. J. Sympathy Caught between Darwin and Eugenics // Sympathy. A History / Ed. by E. Schliesser. Oxford, 2015. P. 323–358.
Lewis D. Truth in Fiction // American Philosophical Quarterly. 1978. № 15/1. P. 37–46.
Lindau P. Interessante Fälle. Criminalprocesse aus neuester Zeit. Breslau, 1888.
–: Ausflüge ins Kriminalistische. München, 1909.
Linder J. Deutsche Pitavalgeschichten in der Mitte des 19. Jahrhunderts. Konkurrierende Formen der Wissensvermittlung und der Verbrechensdeutung // Erzählte Kriminalität. Zur Typologie und Funktion von narrativen Darstellungen in Strafrechtspflege, Publizistik und Literatur zwischen 1770 und 1920 / Hg. von J. Schönert. Tübingen, 1991. S. 313–348.
Link J. Versuch über den Normalismus. Wie Normalität produziert wird. 2. Aufl. Opladen; Wiesbaden, 1999.
Link-Heer U. Über den Anteil der Fiktionalität an der Psychopathologie des 19. Jahrhunderts // Zeitschrift für Literaturwissenschaft und Linguistik. 1983. № 51/52. S. 280–302.
–: «Le mal a marché trop vite». Fortschritts– und Dekadenzbewußtsein im Spiegel des Nervositäts-Syndroms // Fortschrittsglaube und Dekadenzbewußtsein im Europa des 19. Jahrhunderts / Hg. von W. Drost. Heidelberg, 1986. S. 45–67.
–: Nervosität und Moderne // Konzepte der Moderne Hg. von G. v. Graevenitz. Stuttgart; Weimar, 1999. S. 102–119.
Lombroso C. Il caso Vilella [1874] // Lombroso C. Delitto, genio, follia. Scritti scelti / A cura di D. Frigessi et al. 2 ed. Torino, 2000. P. 235–239.
–: L’uomo delinquente studiato in rapporto alla antropologia, alla medicina legale ed alle discipline carcerarie. Milano, 1876.
–: L’uomo delinquente in rapporto all’antropologia, giurisprudenza e alle discipline carcerarie. Torino, 1878.
–: Delinquenti d’occasione // Archivio di psichiatria, scienze penali e antropologia criminale. 1881. № 2. P. 313–323.
–: Der Verbrecher in anthropologischer, ärztlicher und juristischer Beziehung. In deutscher Bearbeitung von M. O. Fraenkel. Hamburg, 1887.
–: Entartung und Genie. Neue Studien / Hg. von H. Kurella. Leipzig, 1894.
–: Gli anarchici. Torino, 1894.
–: Die Anarchisten / Hg, von H. Kurella. Hamburg, 1895.
–: L’uomo delinquente in rapporto all’antropologia, alla giurisprudenza ed alla psichiatria. Torino, 1896–1897.
–: La nuova scuola penale. Torino, 1910.
Lombroso C. Introduction // Lombroso Ferrero G. Criminal Man According to the Classification of Cesare Lombroso. New York; London, 1911. P. XI–XXI.
–: Delitto, genio, follia. Scritti scelti / A cura di D. Frigessi et al. 2 ed. Torino, 2000.
–: Ritorno al primitivo // Lomboso C. Delitto, genio, follia. Scritti scelti / A cura di D. Frigessi et al. 2 ed. Torino, 2000. P. 426–457.
Lombroso C., Ferrero G. La donna delinquente, la prostituta e la donna normale. Torino, 1893.
–: Das Weib als Verbrecherin und Prostituierte. Übersetzung von H. Kurella. Hamburg, 1894.
Lombroso C., Laschi R. Il delitto politico e le rivoluzioni in rapporto al diritto, all’antropologia criminale ed alla scienza di governo. Torino, 1890.
López-Beltrán C. Forging Heredity: From Metaphor to Cause, a Reification Story // Studies in History and Philosophy of Science. 1994. № 25/2. P. 211–235.
В одном из своих эссе Н. К. Михайловский касается некоторых особенностей прозы М. Е. Салтыкова-Щедрина. Основным отличием стиля Щедрина от манеры Ф. М. Достоевского является, по мнению критика, фабульная редукция и «дедраматизация».В произведениях Достоевского самоубийства, убийства и другие преступления, занимающие центральное место в нарративе, подробно описываются и снабжаются «целым арсеналом кричащих эффектов», а у Щедрина те же самые события теряют присущий им драматизм.В более поздних исследованиях, посвященных творчеству Щедрина, также часто подчеркивается характерная для его произведений фабульная редукция.
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.
В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.
В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.
Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.
Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.