Вырождение. Литература и психиатрия в русской культуре конца XIX века - [145]
Moser W. Experiment and Fiction // Literature and Science as Modes of Expression / Ed. by F. Amrine. Dordrecht et al., 1989. P. 61–80.
Mülder-Bach I., Ott M. (Hg.). Was der Fall ist. Casus und Lapsus. Paderborn, 2014.
Müller H.-J. Zola und die Epistemologie seiner Zeit // Romanistische Zeitschrift für Literaturgeschichte. 1981. № 5/1. S. 74–101.
Müller-Funk W. Die Kultur und ihre Narrative. Wien; New York, 2002.
Müller-Wille S., Rheinberger H.-J. Heredity – The Formation of an Epistemic Space // Heredity Produced: At the Crossroads of Biology, Politics, and Culture, 1500–1870 / Ed. by S. Müller-Wille and H.-J. Rheinberger. Cambridge, A. M. London, 2007. P. 3–34.
Müller-Wille S., Rheinberger H.-J. (eds.). Heredity Produced: At the Crossroads of Biology, Politics, and Culture, 1500–1870. Cambridge, Mass.; London, 2007.
Murašov J. Jenseits der Mimesis. Russische Literaturtheorie im 18. und 19. Jahrhundert von M. V. Lomonosov zu V. G. Belinskij. München, 1993.
–: Von der Sprache des Geldes zur Schrift der Assignaten. Prolegomena zu einer russischen Mediengeschichte des 18. Jahrhunderts // Kultur – Sprache – Ökonomie / Hg. von W. Weitlaner. Wien, 2001. S. 7–29.
Murav H. Russia’s Legal Fictions. Ann Arbor, 1998.
Näcke G. Degeneration, Degenerationszeichen und Atavismus // Archiv für Kriminal-Anthropologie und Kriminalistik. 1899. № 1. S. 200–221.
Nate R. Rhetorik und der Diskurs der Naturwissenschaften // Die Aktualität der Rhetorik / Hg. von H. F. Plett. München, 1996. S. 102–119.
Nersessian N. J. In the Theoretician’s Laboratory: Thought Experimenting as Mental Modeling // Proceedings of the Biennial Meeting of the Philosophy of Science. 1992. № 2. P. 291–301.
Nethercott F. Russian Legal Culture Before and After Communism. Criminal Justice, Politics, and the Public Sphere. London; New York, 2007.
Neuberger J. Hooliganism: Crime, Culture, and Power in St. Petersburg, 1900–1914. Berkeley et al., 1993.
Nicolosi R. Unreine Liebe. B. Stankovićs Nečista krv als Degenerationsroman // Darstellung der Liebe in bosnischer, kroatischer und serbischer Literatur. Von der Renaissance ins 21. Jahrhundert / Hg. von R. Hodel. Frankfurt a. M., 2007. S. 159–176.
Nordau M. Paris unter der dritten Republik. Leipzig, 1890.
–: Entartung [1892–1893]. Hrsg., komm. und mit einem Nachwort vers. von Karin Tebben. Berlin; Boston, 2013.
Norton J. D. On Thought Experiments: Is There More to the Argument? // Philosophy of Science. 2004. № 71/5. P. 1139–1151.
Nussbaum F. A. The Limits of the Human: Fictions of Anomaly, Race, and Gender in the Long Eighteenth Century. Cambridge, 2003.
Nye R. A. Crime, Madness, and Politics in Modern France: The Medical Concept of National Decline. Princeton, 1984.
Oberländer A. Unerhörte Subjekte. Die Wahrnehmung sexueller Gewalt in Russland 1880–1910. Frankfurt a. M., 2013.
Olby R. C. Constitutional and Hereditary Disorders // Companion Encyclopedia of the History of Medicine. Vol. 1 / Ed. by W. Bynum and R. Porter. London; New York, 1993. P. 412–437.
Oppenheimer F. Eine reactionäre Utopie // Die Zeit. 1902. 29. November. S. 98–100.
Ortony A. (ed.). Metaphor and Thought. Cambridge, 1979.
Ovsyannikov S. A., Ovsyannikov A. S. Sergey S. Korsakov and the Beginning of Russian Psychiatry // Journal of the History of the Neurosciences. 2007. № 16/1, 2. P. 58–64.
Paperno I. La prose des années 1870–1890 // Histoire de la littérature russe. Vol. 2/2 (Le temps du roman) / Éd. par E. Etkind. Paris, 2005. P. 789–823.
–: «Who, What Am I?» Tolstoy Struggles to Narrate the Self. Ithaca; London, 2014 (рус. пер.: Паперно И. «Кто, что я?»: Толстой в своих дневниках, письмах, воспоминаниях, трактатах. М., 2018).
Parnes O. «Es ist nicht das Individuum, sondern es ist die Generation, welche sich metamorphosiert». Generationen als biologische und soziologische Einheiten in der Epistemologie der Vererbung im 19. Jahrhundert // Generation. Zur Genealogie des Konzepts – Konzepte von Genealogie / Hg. von S. Weigel u. a. München, 2005. S. 235–259.
Parnes O. u. a. Das Konzept der Generation. Eine Wissenschafts– und Kulturgeschichte. Frankfurt a. M., 2008.
Paul D. B. Darwin, Social Darwinism and Eugenics // The Cambridge Companion to Darwin / Ed. by M. J. S. Hodge and G. Radick. Cambridge, 2009. P. 219–245.
Pellini P. Naturalismo e verismo. Firenze, 1998.
Pera M. The Discourses of Science. Chicago, 1994.
Perelman Ch. Das Reich der Rhetorik. Rhetorik und Argumentation. München, 1980.
Person J. Der pathographische Blick. Physiognomik, Atavismustheorien und Kulturkritik 1870–1930. Würzburg, 2005.
Peters J.-U. Tendenz und Verfremdung. Studien zum Funktionswandel des russischen satirischen Romans im 19. und 20. Jahrhundert. Bern u. a., 2000.
Pethes N. Vom Einzelfall zur Menschheit. Die Fallgeschichte als Medium der Wissenspopularisierung zwischen Recht, Medizin und Literatur // Popularisierung und Popularität / Hg. von G. Blaseio. Köln, 2005. S. 63–92.
–: Zöglinge der Natur. Der literarische Menschenversuch des 18. Jahrhunderts. Göttingen, 2007.
–: Epistemische Schreibweisen. Zur Konvergenz und Differenz naturwissenschaftlicher und literarischer Erzählformen in Fallberichten // Der ärztliche Fallbericht. Epistemische Grundlagen und textuelle Strukturen dargestellter Beobachtung / Hg. von R. Behrens und C. Zelle. Wiesbaden, 2012. S. 1–22.
В одном из своих эссе Н. К. Михайловский касается некоторых особенностей прозы М. Е. Салтыкова-Щедрина. Основным отличием стиля Щедрина от манеры Ф. М. Достоевского является, по мнению критика, фабульная редукция и «дедраматизация».В произведениях Достоевского самоубийства, убийства и другие преступления, занимающие центральное место в нарративе, подробно описываются и снабжаются «целым арсеналом кричащих эффектов», а у Щедрина те же самые события теряют присущий им драматизм.В более поздних исследованиях, посвященных творчеству Щедрина, также часто подчеркивается характерная для его произведений фабульная редукция.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
В книге легко и с изрядной долей юмора рассматриваются пять способов стать писателем, которые в тот или иной момент пробует начинающий автор, плюсы и минусы каждого пути, а также читатель сможет для себя прояснить, какие из этих способов наиболее эффективны.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.
В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.
В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.
Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.
Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.