Вырождение. Литература и психиатрия в русской культуре конца XIX века - [141]
Gijswijt-Hofstra M., Porter R. (eds.). Cultures of Neurasthenia from Beard to the First World War. Amsterdam; New York, 2001.
Glendening J. The Evolutionary Imagination in Late-Victorian Novels: An Entangled Bank. Burlington, 2007.
Glick Th. F., Shaffer E. (eds.). The Literary and Cultural Reception of Charles Darwin in Europe. Vol. 3–4. London et al., 2014.
Goering L. «Russian Nervousness»: Neurasthenia and National Identity in Nineteenth-Century Russia // Medical History. 2003. № 47/1. P. 23–46.
Golstein V. Accidental Families and Surrogate Fathers: Richard, Grigory, and Smerdiakov // A New Word on The Brothers Karamazov / Ed. by R. L. Jackson. Evaston, 2004. P. 90–106.
Gould S. J. Der falsch vermessene Mensch. Basel u. a., 1983.
Gourg M. Quelques aspects de la réception des thèses naturalistes en Russie // Les Cahiers Naturalistes. 1991. № 65. P. 25–36.
Graevenitz G. v. Einleitung // Konzepte der Moderne / Hg. von G. v. Graevenitz. Stuttgart; Weimar, 1999. S. 1–16.
Greenslade W. Degeneration, Culture and the Novel 1880–1940. Cambridge, 1994.
Greg W. G. On the Failure of «Natural Selection» in the Case of Man // Fraser’s Magazine for Town and Country. 1868. № 465. P. 353–362.
Griesecke B., Kogge W. Was ist eigentlich ein Gedankenexperiment? Mach, Wittgenstein und der neue Experimentalismus // Literarische Experimentalkulturen. Poetologien des Experiments im 19. Jahrhundert / Hg. von M. Krause und N. Pethes. Würzburg, 2005. S. 41–72.
Gross A. G. The Rhetoric of Science. Cambridge; London, 1990.
–: Starring the Text. The Place of Rhetoric in Science Studies. Carbondale, 2006.
Gross A. G., Keith W. M. (eds.). Rhetorical Hermeneutics. Invention and Interpretation in the Age of Science. New York, 1997.
Groys B., Hagemeister M. (Hg.). Die Neue Menschheit. Biopolitische Utopien in Russland zu Beginn des 20. Jahrhunderts. Frankfurt a. M., 2005.
Guarnieri L. L’atlante criminale. Vita scriteriata di Cesare Lombroso. Milano, 2000.
Günther H. Der sozialistische Übermensch. M. Gor’kij und der sowjetische Heldenmythos. Stuttgart; Weimar, 1993.
Guermès S. Le mystérieux M. de Saint-Médan // Les Cahiers Naturalistes. 2006. № 80. P. 253–267.
Gumbrecht H. U. Zola im historischen Kontext. Für eine neue Lektüre des Rougon-Macquart-Zyklus. München, 1978.
Gural-Migdal A. (éd.). Zola et le texte naturaliste en Europe et aux Amériques: Généricité, intertextualité et influences. Lewiston, 2006.
Hacking I. Einführung in die Philosophie der Naturwissenschaften. Stuttgart, 1996.
Hahn B. Chekhov. A Study of the Major Stories and Plays. Cambridge et al., 1977.
Hansen-Löve A. A. Der russische Symbolismus. System und Entfaltung der poetischen Motive. Bd. 1–3. Wien, 1989–2014.
–: Grundzüge einer Thanatopoetik. Russische Beispiele von Puškin bis Čechov // Thanatologien – Thanatopoetik. Der Tod des Dichters – Dichter des Todes / Hg. von A. A. Hansen-Löve u. a. München, 2007. S. 7–78.
Harré R. Some Narrative Conventions of Scientific Discourse // Narrative in Culture. The Use of Storytelling in the Sciences, Philosophy, and Literature / Ed. by C. Nash. London; New York, 1990. P. 81–101.
Harris R. A. (ed.). Landmark Essays on Rhetoric of Science: Case Studies. Mahwah, 1997.
Hauschild Ch. Jurij Lotmans semiotischer Ereignisbegriff. Versuch einer Neubewertung // Slavische Erzähltheorie. Russische und tschechische Ansätze / Hg. von W. Schmid. Berlin; New York, 2009. S. 141–186.
Helwart T. Verbrecherkonzepte in Skizzen und Erzählungen der späten Zarenzeit (Giljarovskij, Svirskij, Bachtiarov u. a.). Masterarbeit, Ms. Ruhr-Universität Bochum, 2015.
Höfner E. Zola – und kein Ende? Überlegungen zur Relation von Wissenschaft und Literatur. Der roman expérimental und der Hypothesen-Streit im 19. Jahrhundert // Literatur, Wissenschaft und Wissen seit der Epochenschwelle um 1800. Theorie – Epistemologie – komparatistische Fallstudien / Hg. von Th. Klinkert und M. Neuhofer. Berlin; New York, 2008. S. 127–166.
Hörisch J. Kopf oder Zahl. Die Poesie des Geldes. Frankfurt a. M., 1996.
Holquist M. Dostoevsky and the Novel. Princeton, 1977.
Holmes F. L. Argument and Narrative in Scientific Writing // The Literary Structure of Scientific Argument: Historical Studies / Ed. by P. Dear. Philadelphia, 1991. P. 164–181.
Holz A. Das Werk von Arno Holz. Bd. 10 (Die neue Wortkunst. Eine Zusammenfassung ihrer ersten grundlegenden Dokumente). Berlin, 1925.
Hühn P. Event and Eventfulness // Handbook of Narratology / Ed. by P. Hühn et al. Berlin; New York, 2009. P. 80–97.
Huertas R. Madness and Degeneration, I. From «Fallen Angel» to Mentally Ill // History of Psychiatry. 1992. № 3. P. 391–411.
Huxley Th. H. The Struggle for Existence: a Programme // The Nineteenth Century. 1888. № 132/23. P. 161–180.
Ingold F. Ph. Lev Tolstoj und Max Nordau. Zur Rezeption und Diskussion des Dekadentismus in Russland // Komparatistik: theoretische Überlegungen und südosteuro-päische Wechselseitigkeit. Festschrift für Zoran Konstantinović, Innsbruck, am 5 Juni 1980 / Hg. von F. Rinner und K. Zerinschek. Heidelberg, 1981. S. 399–416.
В одном из своих эссе Н. К. Михайловский касается некоторых особенностей прозы М. Е. Салтыкова-Щедрина. Основным отличием стиля Щедрина от манеры Ф. М. Достоевского является, по мнению критика, фабульная редукция и «дедраматизация».В произведениях Достоевского самоубийства, убийства и другие преступления, занимающие центральное место в нарративе, подробно описываются и снабжаются «целым арсеналом кричащих эффектов», а у Щедрина те же самые события теряют присущий им драматизм.В более поздних исследованиях, посвященных творчеству Щедрина, также часто подчеркивается характерная для его произведений фабульная редукция.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.
В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.
В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.
Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.
Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.