Выродок - [9]

В этот солнечный летний день он был предоставлен сам себе, так как с вечера у него был жар и небольшой кашель. Мальчика перевели в лазарет - маленькую комнатку, где не было ничего, кроме окна и четырёх кроватей. Все кровати в этот день пустовали. Франц выбрал ту, которая у окна, и стал смотреть в ясное весеннее небо.

Вскоре вошла сестра Паула и принесла ему большой кувшин имбирного лимонада - любимое всеми детьми лакомство, которое давали только больным. Но Франц закрыл глаза и сделал вид, что спит.

А едва сестра Паула вышла, он приоткрыл одну створку окна и выскользнул во двор. Лазарет был на первом этаже, но старое добротное здание приюта было довольно высоким. Франц ухнул вниз в заросли бузины и молодой крапивы и выскочил оттуда пулей.

Двое малышей лет четырёх, которые возились на крыльце с кошкой, проводили его удивлёнными взглядами, но взрослых звать не стали. А Франц уже выбежал за ворота и несся вверх по улице, знакомым путём, к кладбищу.

Долгими зимними вечерами он часто вспоминал это волшебное место, где так спокойно и так красиво, где можно найти печенье и конфеты и переночевать в уютном склепе с друзьями-собаками.

Улица сияла всеми красками. Цветущий миндаль напоминал воздушные пирожные. Над городом носились ароматы самых разнообразных цветов. Франц ещё чувствовал себя немного больным, может быть, поэтому казались такими яркими краски и такими громкими звуки. Но это всё только прибавляло ему прыти. Казалось, ещё немного, и он взлетит.

В отличие от первого раза, на кладбище были люди, и не один цыган, а много самых разных добропорядочных граждан. Франц немного оробел, сбавил шаг и стал воровато оглядываться по сторонам. Люди как будто все были заняты своими делами, никто на него не обращал внимания.

Стараясь изобразить как можно более деловитую походку, Франц отправился вглубь кладбища по боковой аллее, туда, где не было видно людей. По пути он поглядывал на могилы и памятники. Ни печенья, ни конфет нигде не было. Франц подумал, что это потому, что идёт война. Он заметил, что с тех пор, что когда им начали говорить о войне, кормёжка в приюте становилась всё хуже, хуже... В последние месяцы она совсем испортилась. Может быть, и на кладбище так? Сначала конфет и печенья было много, потом становилось меньше, а вот теперь они вообще кончились.

Разочарованно он огляделся в последний раз и тут увидел маленькую старушку, которая волокла вдоль аллеи мешок с сухими ветками.

"Как может такая маленькая женщина волочить такой большой мешок? Это же неправильно", - подумал Франц. Он молча подошёл к старушке и взялся за другой угол мешка. Женщина посмотрела на него с недоумением, но потом её лицо расплылось в улыбке.

- Спасибо тебе, мальчик, ты здесь с родителями, да? Какой хороший! Старшим надо помогать, они тебя правильно воспитали!

Франц промолчал, потому что интуитивно чувствовал, что говорить правду не нужно.

- А что это ты такой красный? И кашляешь! - неожиданно спросила старушка, останавливаясь.

- Это ничего, - пробормотал Франц, - у меня такое бывает.

- Вот и мой внучок тоже болен, - снова взялась за мешок женщина, - выгнал их на улицу с мамой зять-пьяница.

- Как это - выгнал? - тупо спросил Франц.

- Да вот так и выгнал, - с досадой махнула рукой старушка, - свою собственную жену с больным ребёнком, выставил, оставил без всего.

- Как же они теперь живут?

- Да вот я хожу, собираю хворост, а ещё травки всякие лечебные, а дочка носки вяжет, вот так и перебиваемся.

- И он совсем не даёт вам денег?

- Да разве у него есть, что дать? Он даже приданое моей дочери уже пропивать начал, вчера я видела, как он её пальто на базар нёс.

Они уже вышли из кладбища и тащили тяжёлый мешок в сторону моря.

- Вот, смотри - старушка кивнула на довольно аккуратный, приличный домик, - вот здесь они и жили, а теперь он её выгнал и продаёт вещи. Каждый день пьяный.

- Но ведь это несправедливо? - закричал Франц.

Неожиданно он почувствовал, как у него на глаза навернулись слёзы от злости.

- Так понятное дело, несправедливо, - старушка грустно усмехнулась, - да только ничего уже не поделаешь.

Франц помог ей дотащить мешок до её дома и вернулся на кладбище.

Люди уже разошлись. Он попытался найти склеп, в котором ночевал в прошлый раз, но не нашёл. Зато нашёл другой, ничем не хуже первого. Собака там была всего одна, и Францу показалось даже, что он её знает.

Собака облизала ему всё лицо и руки, и они уснули рядышком, голодные, но вполне довольные собой. Францу даже есть не хотелось.

Наутро он проснулся и почувствовал себя совершенно здоровым. Жар прошёл, но пришёл дикий голод. Возле памятников ничего не было. Внезапно Францу пришла в голову мысль - пойти к вчерашней старушке и напроситься к ней на завтрак, а потом он в чём-нибудь может помочь по хозяйству. Например, он может тоже собирать хворост.

Полный таких благих намерений, Франц отправился по вчерашнему адресу. На крыльце он увидел тщедушного бледного мальчика примерно своего возраста.

- Привет, как тебя зовут? - спросил Франц.

Мальчик сначала помолчал, потом раскрыл рот и неуверенно издал какой-то звук, сиплый и неразборчивый.