Выродок - [8]

- Темнота друг молодежи! – радостно провозгласила Аня. Войдя в комнату, и увидев меня. – Я надеюсь, ты не предложишь мне сделать это прямо здесь?

Она явно была в приподнятом расположении духа.

Я уже сомневался, говорить или нет, о моем утреннем визите. Может, оставить все как есть. Но надежда на то, что она сможет это объяснить и злость не дали мне молчать:

- Ты, кажется, уже делала это сегодня утром! – я сам удивился себе, насколько мрачным был мой голос.

- Ты о чем? – видно было, что Аня вздрогнула и насторожилась.

- Я видел тебя сегодня с ним. Как вы выходили из твоего подъезда, и он лапал тебя!

Анино лицо исказилось в злобной гримасе:

- И давно ты шпионишь за мной?

- Нет. Я сегодня хотел сделать тебе сюрприз и приехал тебя встретить у подъезда. А там – ОН!!!

- Ты хочешь сказать, что ты не знал, что у меня есть парень?

- Но я думал, раз ты со мной…ты же не можешь быть сразу с двумя.

- А кто тебе вообще сказал, что я с тобой?

- Но Ань! А как же наши прогулки, как же поездка в Тулу, как же Эдинбург?!

- Не поеду я с тобой ни в какой Эдинбург! Решил подкупить меня заграничной поездкой? Да что ты там себе возомнил?

Потом ухмыльнулась и добавила:

- А вот про Тулу, на твоем месте, я бы не напоминала…

Разъяренный я вылетел из комнаты.

…

Было время, когда я ходил на занятия только с тетрадкой и ручкой, чтобы изучать теорию, и как же сладки были те мгновения, когда я ехал на занятие уже со СВОЕЙ обжигающей ладони винтовкой. С каким трепетом я гладил ее, с каким вожделением прижимал приклад к плечу.

Несколько часов я не думал ни о чем, кроме винтовки и цели.

Мне нравилось, как мужики на полигоне разговаривают со мной на равных. Как будто я такой же суровый и мужественный. Они уважали меня за  молчаливость и упорство. Мой тренер не раз ставил меня в пример и просил вместе с ним показывать некоторые приемы стрельбы.

В камуфляже с винтовкой в руках, окрыленный своими успехами, я набрал Анин номер. Я хотел с ней поговорить уверенным голосом, чтобы она почувствовала во мне мужчину:

- Аня, привет! Давай вечером сходим куда-нибудь!

- Куда?

- Ну, я не знаю, а куда бы ты хотела?

- Я никуда не хочу!

- Ну, я прошу тебя! – уверенный мужик растворился в умоляющем тоне – Давай встретимся!

- Зачем?

- Я постараюсь все вернуть!

- Что вернуть?

- Нас!

- Да не было никаких НАС! И никогда не будет! Когда ты это уже поймешь!

Звук прерванной связи…и убивающая душу тишина…

Выстрелы…выстрелы…выстрелы…и отдаленные круги целей превращались в моем мозгу в лица всех, кто настраивал Аню против меня, кто смеялся надо мной, кто называл меня губошлепом и ботаником, кто обедал с ней, сидел с ней каждый день за одним рабочим столом, и не знал, какая это роскошь.

…

Вспышки камер, гул, искаженные любопытством и жаждой сенсаций лица журналистов…Я не хочу с ними говорить. Они все равно не поймут ни слова.

- Вы сожалеете о содеянном?

- Да! Сожалею!

- Может, что-то хотели бы сказать родственникам погибших?

- Хочу попросить прощения.

- А всё-таки почему пошли на этот шаг?

- Я не видел другого выхода.

- Выхода откуда? Из чего?

- Из жизни.

- Если вы считаете, что люди не должны жить, то, что вы можете сказать о себе, вы же тоже человек.

- То же самое.

- А почему же вы не сделали то же самое с собой?

- Мне не дали.

Меня выводят из здания суда через двор. Какая-то цыганка издали кричит:

- Будешь сидеть! Это я тебе предсказываю.

Кто-то еще добавляет:

- Сдохни! Выродок!

…

Я больше не интересовал Аню. Я понимал, что эта полоса отчуждения уже никогда не исчезнет.  Я исчерпал все свои возможности. С какого-то момента она перестала даже здороваться со мной. Я помню, как я решился, преодолев унижение, подсесть в столовой за их стол. Они о чем-то оживленно беседовали, но, когда я сел, вдруг резко замолчали:

- Приятного аппетита, коллеги! – нарочито бодрым тоном сказал я.

Кто-то буркнул в ответ:

- Тебе тоже.

И всё! больше меня никто не замечал, они продолжили общаться на свои темы, мне неизвестные, шутить, смеяться, будто бы я был пустым местом. Аня ни разу не взглянула на меня. Ее внимание полностью занимал Суфтин.

Вдруг разговор зашел о Брейвике. Все хором провозглашали его сумасшедшим. Но Аня, которая любила удивлять публику своим необычным мнением, вдруг заявила:

- Если этот человек совершил такое ради идеи, то что бы он мог сделать ради любви.

Еще немного порассуждали на эту тему, потом Аня встала с места, взяла поднос и сказала:

- Ладно, коллеги, мне надо доделать отчет один до часу, приятного всем аппетита.

Я встал и пошел следом за ней. Мы поставили подносы на отведенный для грязной посуды стол. Она явно была напряжена тем, что я рядом.

- Аня, прекрати меня мучить. Осталась неделя до поездки. Мы же оба так хотели в Эдинбург.  Мы сделали визы. Ты ведь даже отпуск взяла. Я прошу тебя, давай все вернем! Ну я прошу тебя, слышишь!

- К твоему сведению, отпуск я отменила. Никуда я с тобой не поеду. Ты сумасшедший! Что ты вообще себе возомнил? Ты что считаешь, я брошу все ради слюнтяя, у которого даже не стоит?!

У меня потемнело в глазах и как будто что-то лопнуло в голове и стало разливаться бурлящим кипятком по мозгам. В бешенстве я схватил ее за руку, чуть выше локтя. К нам подбежали парни из ее отдела - Костя Суфтин и Андрей Малышев.