Вырезанный живот. Мгновенный человек - [26]

Когда у меня канализацию прорвало, я воспринял это как знак и сам ушел в дурдом. Как выяснилось, уйдя из дома, я в очередной раз спас себе жизнь. В первый раз я ушел в дурдом, чтобы в армию не идти. Второй раз, чтобы стать для них окончательно больным и тем самым избавиться, наконец, от своей росписи, закорючки. Чтобы подпись моя стала недействительной. Я добился, что меня признали инвалидом второй группы, хотя они клялись и божились, что я абсолютно нормальный, здоровый человек. Как будто я без них этого не знал. Но я добровольно лишил себя права голоса. Это было частью моего плана. Тем самым я смог избавиться от своей росписи, от этого лукавого змея. Ни один юрист в мире не признает легитимность моей закорючки. Когда же в наше отделение занесли стопки чистых выглаженных пижам, велели переодеться и строиться голосовать — велели и следили, чтобы голосовали за Медведева — я понял, что ситуация в мире изменилась, раз понадобились росписи даже таких людей, как мы. Проголосовал — но не расписался. Галочку поставил при фамилии Медведев — но не роспись. Никто из больных нашего отделения не расписывался. За каждого из нас расписался главный врач больницы. За это его выебли.

Замри, умри, воскресни

Торговля — та же физика. Даешь деньги, получаешь деньги, считаешь деньги, пересчитываешь деньги. Обмениваешь деньги на товары, товары на деньги.

Православная физика — это статическая физика. Физика статики. Православные хлысты заметно продвинулись в экстатической физике, физике экстазов. Смерть — необратимый дефект обоняния, тоже экстаз, но в статике, физике статики. Переход на другую физику. Но с дефектом. Смерть — именно такой дефект обоняния, когда в экстазе от силы запаха замираешь, и… Не умираешь, но переходишь в другую физику, в физику статики. По сути своей, эта физика занимается мгновенным человеком. Сточки зрения мгновенного человека так. По сути — так. По православию так.

Рисунок

«Так-так-так…», — говорит пулеметчик. Попробовал аэрографом Индию нарисовать. По-другому нельзя. По-другому: берешь эту макаронину, выкидываешь в форточку — и готово дело. Нарисовал. Выкинул — нарисовал. Именно так. Только что я вам нарисовал Индию. Аэрогрометрия — моя вторая специальность. Бумаги, приборы здесь не нужны. Не нужны приборы, если в гостях находишься, в гостях живешь.

Только что я вам нарисовал Индию, какой ее знаю. По-другому здесь нельзя. Порядок, который здесь установлен — это не просто порядок. Он нападает со всех сторон, чтобы меня поиметь — я сопротивляюсь, отбрыкиваюсь.

Работа

В новой квартире, куда меня перевезли армяне из Баку, мне не пишется; правильно, что не пишется. Очень большая квартира. Работать можно только в маленькой квартире, где тебе тесно, очень тесно, как в тюремной камере. Только неволя предполагает работу. Свободный человек не будет работать. Это не в природе человека: работать. Никто раньше не работал. Это идея французской революции: «Работа». Возможно такое представить: чтобы Печорин работал? У Чехова работают только отвратительные типы, и сам Чехов из их числа. Меня всегда пугало, что Ленин много работал, очень много работал. Потому и случилось то, что случилось. Революция, концлагеря, коллективизация, индустриализация. Это то самое и есть — работа. Ленин / Ульянов / поработал. Когда кто-то много работает — это не к добру.

Рубли

Моих соседей не слышно. Но этого не может быть. Тихих соседей не бывает. Потому в советское время возникло выражение: «оборонная мощь страны». Не бывает тихих соседей ни у человека, ни у всей страны. Ни у кого. Хотя бы потому, что все люди сволочи. Когда говорят «люди», подразумевают именно это.

Старая актерская школа учит, что при слове «люди» актеру, если он играет умного человека, надлежит морщиться. Не хочется иметь с людьми ничего общего. Никому не хочется. Никто не хочет иметь что-то общее с людьми, хотя не может без них.

Сил хватает только на то, чтобы поставить собственную закорючку. Я не говорю, хорошо это или плохо, но это так. По философии формализма так. Не дай мне Бог осуждать, судить. Но это так и есть.

Когда был гегельянцем в девятилетием возрасте, мне уже тогда было понятно, что такое соседи, что такое люди: их ветер носит. Они ничего о себе не знают. Им плевать, кто они: мы люди разумные, произошли от обезьяны, мы люди печные произошли от Бога. И довольны. Но не являются они людьми разумными. Сами не знают, что говорят. Спрашиваю свою мать: что ты называешь деньгами? Она отвечает: «Деньги — это то, что дают…» Дура! Возьмем, например, рубли. Созвездие Андромеды — три звезды, образуют тупой угол. Вот этот тупой угол называется «рубль». Именно — рубль. Это — удовлетворительный ответ. Не достаточный, но все же удовлетворительный, на вопрос: что есть рубли?

Дети

Два невыясненных вопроса остаются: откуда берутся дети и для чего нужны дети? Дети нужны, чтобы работали. Это свежие силы. У цыган, например, жизнь ребенка начинается с работы. Родился — работай. Попался — работай.

Классики экономической мысли много писали об использовании детского труда. Проходили: английская политэкономия называется. Как используют детей — я знаю. Некрасов, написавший «Кому на Руси жить хорошо», тоже много знал о том, как используют детей. Примерно как авторучки. Я не мистер Мак-Кинли, печально убежавший. Мне абсолютно наплевать, что с этим миром будет. У меня только два вопроса: откуда берутся дети, для чего нужны дети? И что такое дети?