Вылечим всех! - [2]

Я окатила рысь новым взглядом оскорбленной невинности, но это ситуацию не исправило. Оборотень хохотнул.

— Люблю недотрог! Они такие сладкие!

— А я люблю потрогать! — и я кивнула Латифе, чтобы она стянула рану. Рысь чуть заметно скривился, но почти тут же снова сально ухмыльнулся.

Я принялась зашивать, а оборотень, как завороженный, наблюдал за процессом.

— Я так понимаю, у вас опять сезонные драки за охотничью территорию? Или самку не поделили? А может даже чужую территорию с перепугу пометили? — не удержалась от ехидного вопроса.

Рысь не обиделся.

— Сезонные прошли. Это мы так, игрались и сорвались с гор междумирья. А за самку я уже готов подраться, — он подмигнул, давая понять, что мои «шпильки» не нашли цель.

Шов вышел аккуратный и вроде бы вполне себе прочный.

— Обратись, — попросила я рысь.

— Хочешь увидеть меня голым? — он легко спрыгнул с кушетки и в одно мгновение расстегнул серую рубашку.

— Мечтаю! — съехидничала я. — Давай быстрее, у меня там таких как ты еще десятки, в приемном маются.

— А ты горячая, хоть и холодная, — улыбнулся рысь, показывая небольшие клыки, чуть острее, чем у человека. — Десятки в приемной… как я.

Он двинулся навстречу. Я попятилась, не выпуская рысь из виду, и привычным движением отскочила к окну. Еще несколько метров — и преследователя ослепят жемчужины фонарей, на улице. Знаю по опыту — один прямой взгляд — и пара минут пляски кружочков перед глазами обеспечены.

— А еще ты шустрая, — хохотнул оборотень, но все же приостановился в нескольких шагах от меня. — И я очень люблю рыженьких валькирий, особенно с янтарными глазами. И с белой кожей, и с таким детским личиком. И с…

— Я поняла! — прервала я словесный поток рыси. — Я в твоем вкусе. Особенно после укола обезболивающего. А если вкатить еще дозу, вообще примешь за богиню любви и красоты. Обращайся, говорю. Швы надо проверить! Не в первый раз ведь небось! Хватит кочеврежиться.

— Зря, — пожал плечами рысь, — С твоей работой да с моими способностями…

Я взяла с металлического блюдца для инструментов самый большой скальпель — для верберов. Рысь снова хмыкнул и обратился.

Никак не привыкну, что происходит это в одно мгновение. Не ломаются кости, не расходится рваными лоскутами кожа. Раз — и он уже не человек.

Громадная рыжая рысь с хитрющими серыми глазами запрыгнула на белую кушетку и протянула лапу.

Я осторожно раздвинула густую шерсть и подшерcток.

Фуф. Швы в порядке.

Прикрыла глаза и послала сгусток энергии исцеления — сквозь веки, в глаза рыси. Оборотень довольно заурчал, как сытый кот от ласки хозяйки.

Получать лечебный импульс приятно. Тело становился легким, силы утраиваются, боль сходит на нет, раны мгновенно зарубцовываются. На себе довелось испытать. Вот только тот, кто делится энергией испытывает вовсе не столько приятные ощущения. Головная боль запульсировала в висках, выстрелила в шею. Я стиснула челюсти, добавила еще немного волшебного лекарства и выдохнула.

Открыла глаза, кивнула Латифе и поспешила к двери.

— Не попрощаешься даже? — послышался в спину мужской голос, кушетка запоздало скрипнула, оповещая о превращении. Из коридора потянуло соленым запахом крови.

Я вышла за дверь и едва не столкнулась с Риком.

Красивое, очень смуглое лицо василиска резко осунулось, скулы заострились. Крепкая, но гибкая фигура, обтянутая темно-синей врачебной робой чувствовалось сильное напряжение.

— У нас срочный вызов. Выборы вожака у верберов! — бросил мне Рик. — Не могут без нас начать друг друга месить. Нужны зрители. Собирайся! На завтра дам освобождение от занятий.

— Не надо! — резко отказалась я, переобуваясь в резиновые сапоги и набрасывая плащ. — Завтра мы вскрываем дракона и василиска! Хочу поучаствовать.

Рик ухмыльнулся, махнул рукой, и мы поспешили на выход.

…

Василиск накинул черный кожаный плащ, снял одноразовую синюю шапочку и иссиня-черные волосы, собранные в высокий хвост, упали ему на спину.

У турникета больницы дежурили два охранника-вербера. Громилы, размером с полтора человека, что в высоту, что в ширину, застыли, словно окаменели.

Выпятили квадратные челюсти и массивные подбородки, сложили руки на животе.

Я поежилась, глядя на футболки верберов и тонкие джинсы. Оборотни не мерзли. Особенно такие большие и такие хищные. Вегетарианцы, размером поменьше, гораздо хуже переносили холод, зато намного лучше — жару.

Заметив нас, охранники оскалились в приветственной улыбке, демонстрируя по четыре острых конусовидных клыка.

Рик даже не покосился в их сторону, я кивнула, и мы вышли наружу, по колени утонув в густом сиреневом тумане.

Влажный ночной воздух пах мятой и мелиссой.

Гулко, протяжно перекрикивались птицы.

Ночь на перекрестье выглядела сказочно, невероятно. Я любовалась ей миллиарды раз, выходя ночью из больницы, но привыкнуть так и не смогла.

Золотистые звезды не стояли на месте, как на Земле, а каравеллами плыли по темно-фиолетовому небу. Две белые круглолицые Луны кружили, то и дело менялись местами.

Похожие на свечки кипарисы возле больницы словно парили над землей, скрытой сиреневым туманом.

То высовывались из него, то прятались вновь мордашки местных котов — приживалок возле больницы. Мы прикармливали крупных зверушек, размером с земную собаку. А они предупреждали о магических бурях и, если требовалось, искали животных, которых вовсю использовали здешние медики.