Глава 1
>Если все происходит не так, как мы представляем, значит все так и должно быть
Воздушная трасса больше походила на поле боя. Машины шарахались над землей, как стаи птиц от выстрелов охотника.
Над моим такси пронеслась синяя легковушка. Кабиной вниз.
Скрипнул руль. Таксист вцепился в него со всей дури.
Переключилось, будто в фантастическом фильме, радио: громыхнул металл, оборвался, грянул марш.
В дверцу упёрлась морда красного большегруза. Опустилась пониже, и испуганное лицо водителя оказалось прямо напротив моего.
Я вжалась в сиденье. Сердце забилось где-то в горле, свинцовый воздух застрял в груди.
Шок не дал мне ни выругаться, ни расплакаться, ни запаниковать.
Мимо пронёсся черный джип. Сверху — серебристая легковушка. Руль заскрежетал, но таксист справился — мы снова отскочили вбок.
Большегруз продолжал двигаться следом. Мы резко развернулись. И… перед самым носом пролетел красный автомобиль. Повернулся боком, избегая столкновения.
Снизу мелькнула ещё кабина. Скрежет руля — и пулей вылетели с воздушной трассы.
Большегруз немного замедлился. Но синяя машина, как чертик из табакерки выскочила прямо на него. Закрутилась и пронеслась перед самым носом черного джипа… И вошла в неуправляемый вираж. Продолжая вращаться, врезалась в белую, что ехала по самому краю трассы…
— Снижайся! Снижайся! — крикнула я водителю, подаваясь вперед.
— Куда? С ума сошла? А если прилетит еще кто? — вспыхнул он.
— Снижайся, сказала! Там человек!
— Ладно, — процедил водитель. — Но если что — сама виновата. И заплатишь…
Неторопливо, словно нехотя, спускалось такси. Колеса медленно коснулись земли, встали на твердую опору… А я… я наблюдала за белой машиной.
Руки тряслись, внутри разливался холод, меня колотил озноб.
Белая машина крутилась в воздухе. Закладывала виражи. Снова и снова.
И, наконец, вылетела за пределы воздушной трассы. Врезалась в одно здание, в другое, в третье. Срикошетила и рухнула на пустошь поодаль от трассы. Покатилась, завертелась и встала на бампер. Задержалась на несколько секунд, покачиваясь, словно былинка на ветру. Грохнулась на колеса, прокатилась еще немного и замерла.
Я выудила из кармана сотовый и попыталась набрать номер службы спасения. Руки тряслись, как от озноба. С первой попытки получился нелепый набор цифр. Со второй включился режим фотографирования. Еле отключила. Тыкала-тыкала в виртуальную клавиатуру. И наконец… попала…Но тут упрямый телефон почти выскользнул из ладони. Я начала судорожно перехватывать его, пытаясь удержать.
— Давай уже, — раздраженно вырвал телефон водитель.
Молоточки в ушах заглушали басистый голос шофера:
— Да… южная часть двадцатой трассы… нарушитель скрылся в неизвестном направлении… возможно тяжело пострадали люди…
Все остальное осталось в голове картинками из калейдоскопа…
… Некоторое время я находилась в ступоре, уставившись в одну точку. На белую машину.
Казалось, время остановилось. Но это было не так.
Паутина трещин продолжала расползаться по лобовому стеклу. Смятый в гармошку перед машины приоткрыл пасть, и неприятно задребезжал от порыва ветра.
Только водитель не шевелился. Я видела его ауру и понимала, что скорая уже не поможет.
Водитель лишь наполовину человек, наполовину мельранец — сын инопланетника. Но и он не выдержит такое…
Издалека завыла сирена, и я вздрогнула, словно немного вернулась в реальность. Обернулась к многолюдной трассе, похожей на полноводную реку, где вместо воды разлиты разноцветные чернила.
Синяя молния машины службы спасения виднелась издалека. Ей уступали дорогу, и машина с алыми крестами на дверцах в мгновение ока долетела до нас. Проскользнула над головой, и села рядом с белым авто.
Спасатели суетились недолго. Двое здоровенных детин оторвали дверцу рядом с водительским сидением без всяких инструментов. Кажется, она держалась на честном слове. Помятый кусок металла выбросили чуть поодаль, и осторожно за руки и шею вытащили водителя.
Откуда-то подоспели санитары с носилками. Их холщовая ткань оставалась белой каких-то несколько секунд. Кровь медленно вытекала изо рта молодого мужчины и ран на теле, покрывая свободные части носилок бордово-алыми кляксами и крапинками.
Руки, ноги и туловище полумельранца рассекали порезы — глубокие и не очень. Некоторые открывали на обозрение белесые ленты сухожилий. Из других острыми пиками торчали сломанные кости.
Как ни странно, лицо бедолаги пострадало меньше всего.
Словно в замедленной съемке наблюдала я, как мимо проходят санитары с носилками. Внезапно рука пострадавшего соскользнула с носилок и едва ощутимо коснулась моей. Я вздрогнула: пальцы полумельранца ещё хранили тепло.
Пострадавший застонал — очень тихо, надсадно и… открыл глаза. Наши взгляды встретились. Он моргнул, веки закрылись, тело обмякло. Потерял сознание…
Но этот взгляд… он решил для меня все.
Я бросилась к худенькой медсестре — она ожидала в машине, с капельницей наготове. Сидела на специальной скамейке и почти не шевелилась.
Однако, как только пострадавшего поднесли поближе — ожила в мгновение ока. Пока она осторожно вводила катетер в вену раненного, я запрыгнула в машину. Кроссовки тихо звякнули о металл пола. В нос ударил запах железа и соли. Кровь…
