Выкуп - [64]

– Да, – просто ответил Тед. – Я думаю, что один из этих людей или все они вместе, а может быть, даже и еще кто-нибудь охотятся за вами. Возможно, они следят за вами, и я очень боюсь, что может произойти что-нибудь страшное. На карту поставлены огромные деньги, и эти люди способны на все, чтобы отобрать их у вас.

Фернанда поняла его.

Посмотрев Теду прямо в глаза, она отчетливо произнесла:

– Ничего нет.

– Ничего? Вы хотите сказать, что нет опасности? – Тед ужасно расстроился, подумав, что ему не удалось убедить ее. Наверное, она решила, что он сумасшедший.

– Денег нет, – просто сказала она.

– Не понимаю. Что вы имеете в виду, говоря «денег нет»? – растерялся Тед.

У нее наверняка много денег. Хотя бы это они знают точно.

– У меня нет денег. Совсем. Ничего. Нам удалось держать это в тайне от прессы ради памяти моего мужа, но мы не можем скрывать это вечно. Он потерял все, что имел. Более того, он задолжал несколько сотен миллионов долларов. Мы никогда не узнаем, как это произошло, но в Мексике он совершил самоубийство, потому что не мог вынести того, что случилось. Весь его мир готов был рухнуть и рухнул. У нас ничего не осталось. После его смерти я продала все: самолет, яхту, дома, апартаменты, мои драгоценности, произведения искусства. В августе я выставляю на продажу этот дом. У нас ничего нет. Денег на моем счете в банке не хватит, чтобы прожить до конца года. Возможно, мне придется забрать детей из тех школ, где они учатся, – сказала она, спокойно глядя на Теда.

Она так долго переживала все случившееся, что после пяти месяцев пребывания в непрерывной панике теперь словно оцепенела. Да, такой стала ее жизнь. Ей приходилось хочешь не хочешь приспосабливаться к тому положению, в котором оставил ее Аллан. Но она горевала не о деньгах, которые он потерял, а о нем самом. Однако обстоятельства, в которых она оказалась, были действительно ужасны. Тед был ошеломлен.

– Вы хотите сказать, что у вас нет денег? Ни в виде инвестиций, ни сбережений на черный день вроде нескольких миллионов на каком-нибудь счете в швейцарском банке? – Ему это казалось столь же невероятным, как некогда и ей.

– Я хочу сказать, что нам не на что купить обувь. Я хочу сказать, что к ноябрю мне будет не на что купить продукты. После того как я более или менее приведу дела в порядок, мне придется искать работу. А пока я занята целый день тем, что решаю, что еще можно продать и каким образом это сделать, и обдумываю, как изловчиться, чтобы заплатить налоги и расплатиться с долгами, и все такое прочее. Я хочу сказать вам, детектив Ли, что у нас ничего нет. Остался только этот дом, и если повезет, то с помощью того, что я выручу от его продажи, мне, возможно, удастся заплатить оставшиеся личные долги моего мужа, если, конечно, нам дадут хорошую цену за дом и все, что в нем находится. Его адвокаты намерены объявить о банкротстве, что несколько облегчит наше положение, но даже в этом случае для того, чтобы выкопать нас из-под обломков, мне потребуются многие годы и целая армия умных адвокатов, нанимать которых мне больше не по карману. Если мистер Эдисон надеется получить с меня тридцать миллионов долларов или даже тридцать тысяч, его ждет большое разочарование. Может быть, следовало бы сказать ему об этом, – с достоинством сказала эта миниатюрная женщина.

Не было в ней ни патетики, ни смущения. Она вела себя очень естественно. Как и на Теда, на Рика Холмквиста она произвела большое впечатление. Видно, зря говорят, что при стремительном переходе от бедности к богатству и от богатства к бедности люди могут сломаться. Она вела себя в данной ситуации с достоинством. Муж оставил ее ни с чем, а она тем не менее и слова худого о нем не сказала. Она даже не упрекнула его ни в чем. Тед, например, считал, что она святая. Особенно если то, что она говорит, правда, и ей действительно едва хватает денег, чтобы прокормить детей. У них с Шерли положение было значительно лучше, к тому же у обоих была работа, и они всегда могли опереться друг на друга. Но больше всего его расстроило то, что положение ее было даже еще более опасным, чем он предполагал первоначально. В глазах всего мира она была обладательницей сотен миллионов долларов, что автоматически превращало ее в мишень, словно бычий глаз, нарисованный на воротах амбара, но, как только обнаружится, что у нее ничего нет, кое-кого это может толкнуть на безумный поступок и заставить жестоко расправиться с ней или с детьми, если кто-нибудь из них окажется в их руках.

– Если кто-нибудь похитит меня или детей, они не получат и десяти центов, – просто сказала она. – Платить нечем. И некому. Ни у Аллана, ни у меня практически не было родственников, кроме друг друга, и денег взять просто неоткуда. Поверьте, я искала везде. Они могут забрать дом, но больше ничего нет. Никакой наличности.

Она не делала из этого трагедии и не пыталась оправдаться, говорила об этом с достоинством и трогательным благородством, что особенно нравилось в ней Теду.

– Наверное, мы оказали сами себе плохую услугу, сохранив это в тайне от прессы, – продолжила Фернанда. – Но мне казалось, что это нужно сделать ради памяти Аллана. Судя по письму, которое он оставил, он был в отчаянии и ему было очень стыдно. Я хотела, насколько хватит сил, сохранить легенду о нем. Но в конце концов это, конечно, станет достоянием гласности. И полагаю, очень скоро. Навсегда утаить это от других не удастся. Ведь он потерял все состояние. Он вложил все в рискованные сделки, основываясь на абсолютно неправильных предположениях и расчетах. Я не знаю, что произошло. Может быть, он потерял разум, или утратил дар предвидения, или успех ударил ему в голову и он стал считать себя непобедимым. Но он не был непобедимым. И никто не бывает. Он наделал множество ужасных ошибок.