Выкидыш - [32]
Есть ли там в храме благодать? Тихая и сильная печаль, свойственная лишь православным храмам, есть. Радость и восторженность на лицах и в голосах есть. Не регламентированность веры есть. Чего же нет?
Да! Еще есть состояние выживших, состояние катакомбности. И особая семейственность и тепло, которых нет в холодном Dom, в котором есть порядок и соразмерность, есть нацеленность на результат, а нет нацеленности на процесс, что так привлекает в православные храмы.
Выходим из храма. Дождь еще накрапывает. Кто-то заботливо поставил нашу коляску под навес. Около семи вечера. Совсем темно. Навстречу много русских, парочками и поодиночке. Выдают, оказываются, не одни слова, но и выражения лиц, и налет русскости в облике.
Много турок. Они стоят группами. Вот несколько мужчин слушают представительную девицу с выпуклой задницей, обтянутой чем-то розовым, в такого же цвета блестящих чулках. Группа мужчин играет в ресторанчике за столом в кости. Опасности в воздухе нет.
Мы покупаем в турецком ресторанчике салат из брынзы и овощей, лаваш, мучные сладости и идем по улице, радуясь жизни, впечатленные увиденным и услышанным.
Русский храм в турецком районе построил православный грек, женатый на немке протестантке. Ему начала сниться Богородица, которая указала ему место для строительства русского храма. Он не выдержал, посоветовался с женой и построил.
В Kalk’е турки и русские живут долгие десятилетия. Это район эмигрантов. Здесь дешевле квартиры, проще дома, доступнее цены.
В вагоне с нами едет русская. Молодая женщина. На первый взгляд невзрачная, белесая, с мелкими чертами лицами. Присмотревшись, я разглядел сильную голову, очень правильные и соразмерные морщины, крепкий подбородок, большой нос, породистость в облике. Ни одного лишнего движения или взгляда. Внутренняя ясность натуры. Русскость во всем, даже в редких волосах, неровно постриженных в каре. Во всем облике изысканный налет не современности. Может быть, дошедший до нее стиль прабабушки/бабушки убежавшей от революции. Одета она в черные полусапожки, черные короткие, зауженные к низу брюки, наглухо застегнутое изнутри пальто со стоячим воротничком. Шея у нее обернута крепко-крепко черным бархатным шарфом. Она излишне тепло, не по погоде одета. Она чем-то сильно расстроена, почти убита. Ей нужно сохранить хотя бы внешнее равновесие.
Последний взгляд на породистое лицо. Она вышла. В ночь. Немецкую. Нашла ли она счастье, найденное ее прабабушкой/бабушкой? Найдет ли?
Напротив осталась сидеть молодая немка. Сочетание не сочетаемого, но обычного для Германии – миловидное лицо, выпуклая зовущая задница и мужские крупные руки. Добротная, молодая и крепкая немецкая тёлка в трамвай. Превращается в спину. Из приспущенных черных брюк виднеется край кружевных трусов. Ноги и задница привлекательны, упруги. А ведь к вечеру всего около плюс двух. Зябко. Но немцы и немки словно бы и не чувствуют этот холод. На вид. Ходят в пиджачках и кружевных трусиках.
Дождливая погода собирает мысли и чувства в кулак.
Вечером поехали омыть тело в бассейне. Старое учреждение. Замызганное изрядно. Людей много. Собственно, как и в России сегодня, люди ищут здоровья и возможностей для продления активной жизни. Есть небольшая разница. В Германии здоровье всегда было целью нации. В России всего как лет десять.
В бассейне забавная история случилась. При бассейне сауна. Дважды в неделю сауна чисто женская. Остальное время общая. В понедельник как раз женская.
Я этого не знал. Я пошел в сауну. А поскольку я уже ходил в немецкую народную общую баню, то я вовсе не удивился виду немецкого гарема: несколько десятков голых женщин, заполнивших все видимое пространство. Их много, они повсюду, на лавках в сауне, стоят у входа, пьют воду, моются в душе. На мое появление нет никакой особенной реакции, истерик, крика, шума и визга, возмущения. Ничего. Одна барышня что-то недоуменно говорит. Я переспрашиваю. Она отвечает. Я вновь ничего не понимаю. Но все же ретируюсь. Выражение ее лица и тональность слов достаточно красноречивы.
Сцена в сауне похожа на розыгрыш в стиле обложки альбома «Electric Ladyland» Jimi Hendrix’а.
Эдакая гримуборная перед выходом на сцену или вылетом на шабаш в Вальпургиевую ночь.
Жизнь здесь совершенно не духовна. Духовность здесь почти не видна, ей оставлено мало места, небольшой плацдарм, солея в виде храмов. Но, видимо, больше и не надо.
А может быть, и ладно! С людьми! Работали бы и не бунтовали! И не убивали, не грабили, не пили и жен своих любили! Вот и добротная страна получится, каковой и стала Германия.
032199. Сегодня, в воскресный день были в греческом храме. Торгашеский храм. Опрятные, почти состоятельные греки и гречанки (просится, просится – гречки!).
Войдя в храм, греки, расставшись со своими гречками/гречанками, чинно отходят на мужскую правую половину, привычно здороваются с окружающими греками, выпячивают свои аккуратные задницы над светлыми деревянными креслами, не торопясь и неспешно крестятся. Садятся благостно, совсем как дети, прежде чем сесть, на мгновение застывают, уже склонившись задницей над скамьей. Благостный, сытый храм. Опрятный храм. Такой чистенький и понятный, как и греческий Христос, на которого они молятся, перед которым они молят, за которого они молятся. Немного визгливые греческие голоса хора.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Зарисовка «Гранатовый браслет» дает нам возможность проследить судьбу того самого мистического гранатового браслета из известного рассказа А. Куприна.
«Мой батюшка Серафим» – это духовный опыт постижения православия. Несколько лет герой посещает Серафимо-дивеевский монастырь в Нижегородской области, место, где когда-то отшельничал и трудился на благо людей святой Серафим Саровский, один из самых почитаемых православных святых в мире. При этом, герой продолжает быть вписанным в своей профессиональный мир, но что-то, или даже очень многое переосмысляется и меняется.
Зарисовка про музей, как маятник времени, и птице, спорящей с Бабой-ягой за первенство в небе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Рука Бродского» – это, по сути, личные впечатления и оценка творчества Бродского, какие-то возникающие аллюзии, в связи с судьбой Бродского и судьбой страны, и героя.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.