Выход - [25]

Вся проблема была в вагине Лимпопо. Из-за нее Лимпопо не могла понять пламя конкуренции, которая была единственной мотивацией всех людей во все времена. Конкуренция создала газель – идеальное дополнение к леопарду. Конкуренция вырезала из клыков и изгибов леопарда их противоположности, которые можно увидеть в газели. Конкуренция отделила эффективных исполнителей от потребителей. Она позволила визионерам превратить свои проекты в шедевры.

Женственность Лимпопо делала ее слабой, а слабость не давала понять этот простой факт. Она тратила время на пустые разговоры о том, что все должны быть счастливы, когда правильный ответ можно было увидеть прямо в данных, и этот ответ объективно показывал, каким путем следовало двигаться дальше. Он писал о ее «слабости», как будто это было психиатрическим заболеванием, он призывал вымышленных «четырехсигменных хакеров», которые не будут ни за что вносить свой вклад в «Б и Б», если им не дадут публиковать производственную статистику.

Причину этой дисфункции он связывал с полом Лимпопо. У нее была хватка «альфа-сучек», которые всегда пытались контролировать свои группы. Ее руководство было под стать лидеру культа и зиждилось на контроле менструальных циклов своих подчиненных, которые несомненно находились под влиянием мощных маточных сигналов, исходивших из неназываемых влажных мест Лимпопо.

Читая все это, Лимпопо гордилась собой. Она явственно ощущала, как во время ознакомления с этими злобными атаками ее сознание делилось надвое. Одна половина – «Лимбическая Лимпопо», сверхжесткая, без фильтров и преград, ощерившаяся как волк. Такое отношение заставляло ее сердце выпрыгивать из груди, она до хруста сжимала кулаки и челюсти. Когда она осознанно превзошла это состояние, то почувствовала резкую боль в шее. Лимбическая Лимпопо хотела напинать Чучелу по яйцам. Она хотела викифицировать каждую злобную строчку и добавить теги [необходимо привести цитату и указать источник] к каждому оскорблению, обозначая все знаками «личный выпад, не по существу», с которыми невозможно было бы поспорить. Лимбическая Лимпопо хотела вытащить Чучело из его постели, – из той постели, что она собрала и покрасила своими руками, – и вышвырнуть его вон, совершенно голого, а потом закрыть дверь и сжечь его вонючий рюкзак со снаряжением.

Но это было только половиной ее отношения. Долгопланирующая Лимпопо была не менее настойчивой в этом ее внутреннем хоре. И это давало ей повод гордиться собой. Долгопланирующая Лимпопо всегда была рядом, но, как правило, Лимбическая Лимпопо кричала настолько громко, что Долгопланирующую Лимпопо просто невозможно было услышать, пока Лимбическая Лимпопо не совершала какую-нибудь глупость.

Долгопланирующая Лимпопо показала, что это обсуждение – необоснованная трата времени, так как поднятые проблемы были сложными и скучными. Сделать так, чтобы люди, желавшие построить гостиницу, переживали из-за философии стратегии вознаграждения, было сродни тому, чтобы заставить людей, которые были счастливы, поев нормальный ужин, переживать по поводу покраски комнаты акриловыми или масляными красками. Ужин, а не его упаковка, был главной ценностью.

В этом состояла вся разница. Трудно было заставить людей переживать из-за предметно-материальных вещей, процедурные вопросы казались значительно более простыми. Какой бы эзотерической ни казалась тема обсуждения, форма обсуждения – открытое женоненавистничество, грубые оскорбления – была очевидна, даже на самый поверхностный взгляд. Когда они спорили о прикладной мотивационной психологии, трудно было встать на чью-либо сторону. Когда он проявил себя как полный урод, вопрос разрешился предельно просто.

Долгопланирующая Лимпопо отметила про себя, что она уже выиграла. Все, что ей нужно было сделать, это не опускаться до уровня Чучела. Даже если Лимбическая Лимпопо жаждала крови, она все равно уступила бразды правления Долгопланирующей Лимпопо, которая показала, что этот способ не подходит для ведения технических обсуждений.

Реакция была молниеносной. Даже те люди, которые ранее принимали сторону Чучела, быстро от него дистанцировались. Вслед за этим последовало осуждение, и в течение часа кто-то собрал экстренную встречу «лицом к лицу» для исполнителей и соисполнителей «Б и Б», находившихся на объекте. Лимпопо наблюдала из своего окна, как люди молча возводили большой открытый шатер, который использовался для хранения сырья, в то время как другая группа по цепочке передавала стулья из наполовину построенных «Б и Б».

Один из инновационных инструментов «Б и Б» назывался «Любосебенегов», он был импортирован из давно несуществующего коллективного проекта *-ликс[19], который развалился, когда его руководство сбежало, взяв деньги с конгломерата СМИ за предпочтительный доступ к историям. Руководство было ужасным, однако оно внедрило хорошую систему разрешения споров с помощью средства «Любосебенегов».

Ключевая идея заключалась в том, что радикальные или трудные для осмысления идеи должны были оставаться под спудом тайны, так как считалось, что их больше ни у кого не может быть. Страх оказаться в изоляции вел людей к тому, что они не хотели выносить на обсуждение свои идеи, делая из них ту самую «Любовь, что о себе не говорит». В сокращении это средство назвали «Любосебенегов», и оно предоставляло способ определить, имел ли ты единомышленников, без принудительного раскрытия своих мыслей.