Выбор воина - [67]
Взмах! Оружие, кажется, само вспархивает вверх, едва не задевая потолочные балки. «Просто песня, а не меч!» Сашка извлек из ножен второй клинок – Богдановой работы, такой же сияющий и прекрасно сбалансированный. Только лезвие его было выковано из более темного, золотисто-бурого металла с ломаным, зигзагообразным рисунком, образующим нечто вроде сетки.
Все, кто видел Сашкину пару мечей, в один голос утверждали, что она стоит целое состояние. И намекали, кстати, чтобы он был осторожнее. Немало найдется на свете людей, которые за обладание таким оружием ничтоже сумняшеся перережут глотку кому угодно. «Пускай рискнут здоровьем! Решено! Сегодня – мечи!»
Противник Гюльви достался достойный. Они кружили посреди двора, голые по пояс, с тяжелыми учебными щитами и мечами в руках. Вокруг гремело оружие. Бойцы обменивались шутками и всячески подначивали друг друга. Дружина русов готовилась к походу. Сорвиголова немного завидовал им: Хагенов хирд оставался в Ирландии. Правда, хевдинг обещал, что следующей весной они пойдут в земли франков. Но это не скоро…
Рус – широкоплечий и приземистый, почти на голову ниже Гюльви. Однако руки у него длинные. Оружие держит уверенно, взгляд сильный. Короткими шажками он подкрадывался поближе, словно охотник к добыче, стремительно нападал, рубя точными, быстрыми движениями, и отступал, не забывая о защите и сторожко следя за Сорвиголовой. Пока они оба только разведывали оборону друг друга. Обмотанные толстой тканью клинки глухо соударялись, отскакивали, чертя воздух замысловатой вязью. Гюльви наслаждался поединком, не упуская из виду и соседей. Легче легкого по невнимательности попасть под замах или отбив чужого оружия – двор переполнен. Викинг только нацелился нанести коварный удар из-за щита, когда его противник сделал шаг назад и опустил оружие.
– Гляди-ка, – сказал он, – а Олекса-то наш никак ожил!
Гюльви оглянулся. На высоком крыльце стоял, наблюдая за воинами, его давешний напарник по охоте. Сорвиголова радостно осклабился и грохнул клинком о щит.
– Олекса! – заорал он. – Иди сюда – позвеним мечами!
– Медведкович! – крикнул кто-то. Поединки прекратились. Русы завыли и зарычали медведями, приветствуя сотника. Тот поклонился дружине и легко сбежал по ступеням с мечами под мышкой. Его тут же обступили. Подняли на щитах и прокатили по двору.
– Слава! – неслось со всех сторон. – Слава!!!
– Жаль, Храбр не видит, – сказал коренастый соперник Гюльви, – то-то за побратима порадовался бы!
Сорвиголова с сомнением покосился на него и спросил, хитро улыбаясь:
– Думаешь, из Вальхаллы не видно?
Тот удивленно моргнул, понял и весело осклабился в ответ:
– И то верно! Ну что, продолжим?
Вместо ответа Гюльви молниеносно атаковал его, целя попеременно в ногу, плечо и голову. Рус отбился, сердито фыркнул, и пошла потеха! Меч славянина, казалось, был всюду. Острое навершие на его щите то и дело цепляло окованный железом край щита Сорвиголовы, норовя развернуть, открыть бок для удара. Гюльви же вертелся волчком, ища миг слабости, когда противник откроется. Однако тот был опытен, голову не терял. Пару раз клинок викинга едва не посек ему запястье, но рус успевал отдернуть руку, целя при этом в кисть Гюльви… Так они бились почти до полудня, и никто не мог сказать, что он выиграл. Потом всех позвали в трапезную. Соперники опустили оружие, глянули друг на друга и рассмеялись: пыль сделала их обоих седыми.
– А что, урманин, – сказал рус, пока они умывались у колодца, – не выпить ли нам за славный поединок?
– Как не выпить за такое дело? – Гюльви с фырканьем вылил себе на голову ведро воды. – Мы, брат, просто обязаны это сделать! Иначе прогневим богов, а они ой как не любят, когда воины после хорошей драки забывают опрокинуть чару-другую…
Сашка еле вырвался от них. Слегка ошалевший, оглушенный приветственными воплями, он выскочил за ворота. Высокая трава хлестала по ногам. Штаны быстро промокли от росы. Ветер с моря трепал чуб, холодил разгоряченную грудь. Савинов мчался, не разбирая дороги, напрямик к воде. Взлетал на холмик, на спуске набирал скорость и по инерции взлетал на следующий. Пристань с почти готовыми к отплытию лодьями осталась справа. Сашка и сам не заметил, как начал забирать левее, к морю. Вылетел на очередной холм. Соленый ветер ударил в лицо, и впереди открылась бесконечная, серо-зеленая с просинью гладь моря. Впрочем, никакая это была не гладь. Волны, метра по полтора, возле берега становились еще выше, и верхушки их набухали пенными барашками. Гребни изгибались, закручиваясь вперед, и обрушивались на широченный пляж из чистого, почти белого песка. А над этим всем – бесконечный купол ясного, по-утреннему прозрачного неба. И солнце. Оно вставало, казалось, из самых волн, величественное, как древнее божество…
