Выбор оружия - [8]

— На небе ни облачка, — сказал Фрир, обращаясь к Кирину.

— И все-таки под утро будет дождь.

— Точно, — подтвердил Тек.

— И начнется как раз, когда будем возвращаться в лес.

— А разве мы здесь не останемся? — спросил Тину.

— Зря задерживаться не будем, — ответил Фрир. — Место слишком открытое. Здесь нас легко могут отрезать. — И добавил: — Тут всех давно бы загнали в лагерь для интернированных, если бы они жили поближе к джунглям.

— А тем, что в других хижинах, можно доверять? — спросил Тину.

— Вероятно. Но лучше не подвергать их такому испытанию.

— Здесь живут в такой нищете, — заметил Кирин.

— Никто не рубит сук, на котором сидит, — ухмыльнулся Тек.

— Голодный за кусок хлеба и ребенка продаст, — возразил Анг.

— Точно, — согласился Тек.

— Да и можно ли их винить? — спросил Фрир.

Анг уклонился от ответа.

— Бедняки хоть неповинны в самом тяжком преступлении, — мягко стоял на своем Кирин, — они не благоденствуют в мире, где многие умирают с голоду.

После резкого замечания Анга Фрир не спускал с него глаз.

— Ты ее видел? — Он мотнул головой в сторону бамбуковой занавески.

— Да, — ответил Анг. — Она готовит нам поесть.

— Ее не беспокоили?

— Так, обычные проверки.

Фрир подошел к люку над лестницей и долго стоял, глядя в ночь. Конечно, для него было большим облегчением, когда решили, что Анне лучше покинуть лагерь и вернуться сюда. Он думал, что здесь безопаснее. Она ухаживала за отцом, и его крошечной пенсии им хватало, чтобы прокормиться. Отец ее работал клерком в магистратуре, пока у него не заболели глаза, и это служило ей защитой. Так по крайней мере казалось Фриру. Но теперь он уже не был уверен. Хижину слишком часто использовали как явку для повстанцев и сочувствующих из Кхангту. Зря здесь часто бывают, подумал он, как вдруг шорох заставил его обернуться. Бамбуковая занавеска зашевелилась, тонкие планки с легким рокотом раздвинулись, и она вошла, неся заставленный поднос. Она поставила его на низенький столик, опустилась на колени и только тогда впервые взглянула на Фрира — беглый обмен улыбками, и Анна снова хлопотала у стола.

Как всегда, она была в брюках — стройные бедра, оттолкнувшие стрелки бамбука, казались мальчишескими, невысокая грудь приподнимала рубашку не больше, нем туго набитые карманы. Коротко остриженные черные волосы, большие глаза, прямой нос и — единственная чувственная черта — соблазнительные пухлые, чуть приоткрытые губы. Она сидела на пятках, выступавших из крохотных сандалий, и, слегка склонив стройную шею, закладывала в миски бататы, соленую рыбу и рис с душистой подливкой из трав и пряностей.

Он подошел последним и взял у нее миску. Она подняла глаза, еще раз улыбнулась и протянула руку. Сен торопливо пожал ее. И как всегда, его поразила хрупкость, которую он так часто замечал у ее соплеменников; но в Анне была та же сила и выносливость: юн знал, на что способна эта маленькая женщина.

Ели молча, изредка перебрасываясь словами. Когда опустели миски, подчищенные жадными пальцами, она прёдложила прибавки.

— Ешь, парень, — с полным ртом убеждал Тек Тину. — Вспомни, чем нас потчует Лин, и ешь до отвала.

— Вкусно!

— Тогда проси еще миску. — И Анне: — Видно, стесняется.

— Я не стесняюсь. Только не знаю…

— Это все вам, — успокоила она. — С тех пор как связной передал, что вы придете, я каждый день откладывала понемножку.

— А Сен? — спросил Фрир. — Ты сообщила ему?

— Он знает. Придет позже. Комендантский час отменен, но все равно ему надо быть осторожным.

Он пристально посмотрел на нее.

— Так же, как и тебе.

— Конечно.

— Не конечно, а непременно. В спокойных районах люди делаются беспечными.

— Будем надеяться, что беспечными окажутся они, — в голосе Анны послышались мрачные нотки.

— Они могут себе это позволить. — Он помолчал. — А что, под Кхангту все столько же войск?

— По-моему, да. Я не слыхала о передвижении. Сен знает точно.

Когда поели, Анна собрала миски и унесла в соседнюю комнату. Вернулась она с чайником и сладкими лепешками.

— Видал! — Тек подтолкнул в бок Тину. — Я ж говорил…

Она разлила чай и раздала лепешки. Потом постояла, приложив палец ко рту и нахмурившись.

— Что-то ведь надо было еще… Что ж это такое? — и сделала вид, будто вдруг вспомнила: — Ах да! Вот! — Она вытащила из кармана брюк две пачки сигарет и радостно засмеялась, глядя на просиявшие лица.

Первая глубокая затяжка после того, как долго обходился без курева, — ни с чем не сравнимое блаженство! Анна тоже закурила; счастливые, все дымили — маленький кружок, очерченный во тьме красными точками, единая электрическая цепь, вдоль которой то загораются, то гаснут лампочки.

Фрир потом вспоминал, как они вместе ели и вместе наслаждались сигаретами; это еще больше сплотило их пятерых, и главную роль, наверное, играла тут Анна. Но нет, лучше так не думать: это каким-то образом исключало его самого.

— Ради такого стоило два дня тащиться по джунглям, — вздохнул Тек. Он погасил сигарету и бережно спрятал окурок. — Все надо использовать, — ухмыльнулся он, глядя на Кирина. — А если можно, даже дважды.

Время от времени Фрир встречался глазами с Анной, и они улыбались друг другу. Тайный язык улыбок сказал им все. А вслух они обменивались лишь скупыми словами, которые могли слышать чужие уши.