Выбор натуры - [55]

– Я ничего у него не просил, он предложил сам. Я-то как раз собирался отдать… – вставил Сараев.

– А он говорит, что просили. Какая разница? Просили – не просили, а сценарий остался у вас, так? Так. Потом опять проходит время. Он вам звонит. А вы опять говорите, что не читали. Было? Было. У человека возникают подозрения. Он беспокоится. Его жена беспокоится. А им нельзя нервничать…

– Послушайте, – не выдержал Сараев, – мы же не в каменном веке живем. Сами подумайте: ну если бы я хотел эту вещь как-то использовать, то давно бы уже сделал копию и отдал бы ему его сценарий. Он бы и знать ничего не знал. Вот это может дойти до его тупой головы или нет?.. – последнюю фразу он произнес громче, полуобернувшись лицом к кухне. Оттуда определенно тянуло сквозняком, а еще раньше Сараеву показалось, что там тихо скрипнула дверь.

– Вот! Правильно! – подхватил гость. – Мы точно так ему и сказали. Один в один. И он понял. С этим он согласился. Вопрос снят. Но тут другой момент. Он говорит, что пока вы держите сценарий у себя, его мог бы кто-то прочитать и купить. А вот это уже справедливо. И вот за этот ущерб он требует от вас компенсации. Это его право. Тут мы его поддерживаем. Он там, конечно, влупил, не подумав… Но это он так, сгоряча. Поэтому давайте всё мирно, по уму, по-хорошему решим. Думаем, штука зеленью всех устроит…

– Что?! Вы с ума сошли?!

– Зачем вы так? – огорчился брюнет. – Я ведь тоже могу вас обидеть…

– Вы что, серьезно?

– Ну вроде бы сегодня не первое апреля…

Сараев с изумлением и растерянностью смотрел на гостя.

– Тогда это… Это бред! – проговорил он.

– Можете так считать. Это ваше право. Но платить придется. Деньги не такие уж большие. Какую-то часть можете отдать прямо сейчас, остальное в течение трех дней. Дальше, в случае неуплаты, пойдут штрафные санкции.

– Извините, но вы о чем вообще говорите? Какие деньги, какие санкции? Какой ущерб? К вам пришел какой-то несчастный дурак, что-то наплел, и вы всерьез решили, что я вот так сразу со всем этим соглашусь? Да никогда в жизни!

– Нет, Андрей Андреевич, у нас так не бывает. Если сказали, что надо платить, значит, придется платить.

– Платить за что?!

– Я вам всё только что объяснил.

– Да зачем мне ваши объяснения!..

– Нет-нет-нет, – закачал головой гость, – так не пойдет.

– И что будет, если я не заплачу?

– Так не бывает, Андрей Андреевич. Заплатить вам придется по любому, только выйдет дороже.

– Это угроза?

Гость, усмехаясь и почесывая глаз, пожал плечами.

Сараев почувствовал себя совершенно беспомощным. Происходящее не укладывалось в голове. Необходимо было сказать что-то такое, веское, что сразу бы убедило собеседника. Но что? Всё, приходившее на ум, было ничуть не умнее его последнего вопроса.

Собеседник подался чуть вперед и заговорил, понизив голос:

– Андрей Андреевич, я вижу, вы нормальный человек… Вы успокойтесь. Я же сразу предупредил: ситуация непростая. Давайте сделаем так: вы прямо сейчас даёте половину суммы, и на этом мы расходимся, идёт? – он подмигнул. – Это хороший вариант.

 Сараев вскочил, метнулся в совсем уже темную кухню и щелкнул выключателем. У порога, щурясь от света, стояли Роман и Соня. Входная дверь за их спинами была приоткрыта.

– Что, товарищи барды, вздумали на мне деньжат заработать? Ну и как, ничего не жмет? Совесть, или что там у вас?.. – с отвращением произнес Сараев и решительно шагнул к ним.

– Не вам об этом судить, господин паршивый режиссер, – стукнув своей палкой в пол, отчеканил Роман. – Человек, способный оскорбить калеку, не имеет права голоса. «Колченогий придурок» – так, кажется, вы меня назвали?

– Подлец, – выдохнула Соня и, подскочив, быстро ударила Сараева по щеке.

Воспоследовавшую за этим безобразную сцену, Сараев потом не мог вспоминать без стыда. Он потянулся было к Сониному плечу с намерением вытолкать ее вон, но просвистевший у самых глаз и ударивший в газовую колонку резиновый наконечник палки Романа заставил его отшатнуться. Однако это не помешало ему каким-то чудом поймать палку одной рукой, схватить еще и второй, и с силой дернуть её в сторону и вниз. Механически крутанувшийся на своем протезе Роман, валясь навзничь, успел вцепиться в Сараева и увлек его за собой. Как только они очутились на полу, на Сараева сзади навалилась Соня и принялась мутузить кулаком по хребту, шее и затылку; сбоку его поймал за ворот брюнет. Левая ладонь Сараева оказалась зажатой в зубах Романа, точно вписавшегося головой в угол кухни, а правой он инстинктивно сдавливал барду горло. Наконец тот разжал зубы, и Сараев, – преодолевая вязкое сопротивление гостей, торопливо шлепая ладонями по бардовской лысине, сиденью табурета и стенам, – поднялся на ноги.

– Пошли вон отсюда! Сейчас же! Пошли вон!!! – закричал он, дрожа и задыхаясь, и выскочил в комнату.

В кухне Соня отрывисто выкрикивала ругательства («сволочь», «мразь», «подонок», «поганый режиссеришка»…) и о чем-то, перебивая друг друга, возбужденно бухтели мужчины. Через некоторое время – сидевший на кровати в спальне Сараев еще не успел отдышаться – голос брюнета отчетливо произнес из комнаты: «Три дня, Андрей Андреевич, вы слышите? У вас три дня. До субботы». Скрипнула входная дверь, послышался топот на веранде, потом на лестнице, стукнула дверь внизу, и стало тихо.