Выбор натуры - [53]

 

 

XXX

Записки Сараева

К удивлению Сараева, Резцов отнесся к рассказу о появлении Прохора и уводу им Одарки довольно вяло, почти безразлично. Вероятно, ее приезд его ожиданий не оправдал. Извинившись за доставленные неудобства, он сослался на срочные дела и дал отбой.

Похолодало и продолжало холодать. Дни стояли темные, глухие, и в половине, а то и в начале четвертого Сараев уже включал свет. На балконе под ветром скрипели деревянные стойки и перекладины навеса, хлопало вывешенное тряпье, постукивали о прутья перил листы фанеры, и звуки эти, так нравившиеся Сараеву весной и летом, создававшие иллюзию непрерывного радостного движения, теперь, наоборот, навевали тоску. Платан за окном, еще недавно такой нарядный, стоял полуоблетевший, в пожухлых скрюченных листьях…

Надо было чем-то себя занять, отвлечься, однако все валилось из рук. Время от времени Сараев брал ручку и, положив перед собой лист бумаги, пытался придумать и набросать какую-нибудь историю, которую можно было бы предъявить Вадиму как сюжет будущего сценария, но ничего интересного на ум не приходило. Рисование он забросил еще раньше. На кой нужна эта раскадровка, если снимать будет Корягин? Теперь, когда появилась надежда на его участие, важнее было сосредоточиться на том, чтобы внятно изложить, донести до него свои детские впечатления, а уж он там, на месте, найдет, как это лучше снять, – тут Сараев был совершенно спокоен. Пока же он решил набросать примерный перечень событий и объектов, которыми хотел бы наполнить один день, с утра до утра, и для начала стащил в одну общую кучу воспоминания разных лет. Получилось так:

Раннее утро, рыбалка, засол нехитрого улова (пескари, плотва), завтрак, поход за керосином, река, рискованный переход вброд бурной реки, отмели, камни, зверобой, омут, лошади, слепни, прогулка на хутор, глухонемой красавец-хуторянин, огород, обед, погреб, старичок-хозяин и хозяйка, послеобеденная скука, мертвая гостиная, сельмаг, библиотека, гроза, кораблики в канавах, вечер, закат, мокрые кусты с волчьей ягодой, пивная с отцом, сладковатое бархатное пиво, парк, кинотеатр им. Лермонтова, ласточки, футбольное поле, после фильма танцы, путь домой, соседская груша, теплый дом, мытьё ног, спать.

Теперь можно было под настроение выбирать из списка любое приглянувшееся слово и писать к нему небольшой комментарий из своих детских впечатлений. Например, под «походом за керосином» он описал всегдашнее свое детское недоумение: странный народ эти взрослые! Ведь могут выбрать любую работу. Ну как можно сидеть дни напролет в этом холодном бетонном бункере? Куда интересней работать в библиотеке или в пивной на автобусной остановке, где всегда шумно, людно, весело. Не говоря уже о кинотеатре.

Теплый дом. Лишь однажды они задержались в станице до самого конца августа. Билеты на обратную дорогу были куплены заранее, в середине августа резко похолодало, и они не могли дождаться, когда наступит день отъезда. И вот на всю жизнь он запомнил это ни с чем не сравнимое, особое душистое тепло еще не отапливаемого дома с запахом яблок и с печальным, каким-то уже совсем иным тиканьем ходиков с хозяйской половины.

Или вот, одно из самых больших и ярких впечатлений: мрачный молчаливый соседский дом и груша, под которой закопали хозяина, пастуха, убитого женой и любовником. Страшные удары крест-накрест топором по голове и необъяснимые 47 ударов шилом в шею – попробуй сосчитать, не сбившись. Убивали за ужином, за столом. Топором бил любовник (вышел из-за занавески, сзади), а шилом колола жена… Ух, какой страшной представлялась эта темнота, плотно обступавшая дом со всех сторон, и эта огромная черная груша, под которой любовники закопали свою жертву, и от которой, когда бы не шел мимо, глаз невозможно было отвести. Одинаково страшная и в новолуние, и при полной луне. Да и в самый ясный день этот мертвый двор пугал не меньше.

И еще Сараев внес существенную поправку в свои планы. Кроме мальчика, которого он собирался снимать со спины или в контражуре (а по большей части вести рассказ предполагалось от первого лица, субъективной камерой), в кадре должны хоть изредка, тенями, мелькать родители.

В один из таких тихих вечеров позвонил бард Роман, который хотел получить свой сценарий «Поющий луг». Речь его была неожиданно доброжелательной и даже учтивой. Разнеженный сентиментальными занятиями последних дней, Сараев в ответ рассыпался в любезностях и предложил выбрать любое удобное время. Договорились на завтра, на полтретьего.

 

 

XXXI

Старые знакомые

Днем он наколол бюстом Дзержинского орехов для гостей, потом вышел купить чего-нибудь к чаю. У входа в магазин крутилась беспризорники, и Сараев некоторое время простоял в сторонке, высматривая: не те ли это самые, от которых он отбивался полгода назад. Раз, подвыпив, он накупил компании беспризорников всякой еды – от колбасы до конфет. Через несколько дней он встретил их опять. Обступив его, они стали громко наперебой требовать денег и лезть в карманы, так что пришлось даже одного стукнуть по шее. И когда Сараев сказал, что денег сегодня у него нет, самый старший из них насмешливо спросил: «Дядя, а по е…льнику хочешь?»