Выбор - [21]

Вполне невинный и логичный вопрос, однако впервые за день я колебался с ответом. Они, без сомнения, в ожидании наблюдали за мной, за тем, как я нервно теребил ремешок наручных часов. Наконец я решился.

– Хотел бы прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как оба моих мальчика становятся мужчинами.

Садясь в арендованный «Олдсмобиль», Донна чмокнула меня в щеку. Стало жаль, что они уезжают.

Следующим утром, когда я подстригал лужайку, на сверкающем спортивном автомобиле подрулил наш фотограф. В качестве почетного гостя Роджер Мейер провел с нами выходные. Мы разместили его в комнате Гленна, а мальчиков расположили у Тодда. Он покорил обоих: весь вечер рассказывал о приключениях с фотоаппаратом. Научил их устанавливать выдержку, наводить резкость, выбирать объект и снимать его фотокамерой «Nikon», а еще, словно на Гран-при, промчал по окрестностям Джеффри, причем Тодд, не сводя глаз со спидометра, визжал от восторга.

Роджер в перерывах между играми с моими сыновьями не упускал случая щелкнуть меня в самых разнообразных позах. В саду с культиватором. Во время тренировки игроков Малой бейсбольной лиги на третьей базе. За печатной машинкой. На вершине маяка, когда я любовался открывающимися видами. За чтением писем. Рядом с пикапом. За колкой дров. Но чаще всего на фоне маяка: руки в боки, улыбающимся, хмурящимся, гримасничающим, указующим пальцем. Не отрываясь от широкоугольного объектива, он гонял меня взад и вперед так, чтобы маяк всегда оставался позади и попадал в кадр целиком. На все про все у него ушло двадцать три пленки по тридцать шесть кадров. Некоторые фотографии были цветными, однако большинство черно-белыми, включая две пленки с портретами, которые он презентовал Луизе в качестве, как сам выразился, «платы за проживание».

После отъезда Роджера мальчишки пару дней слонялись по дому как неприкаянные.

Как-то в понедельник в конце июля знакомый голос Чарльза Бергена по телефону повторял всего одно слово: «Восхитительно!»

– Марк, вы уже это видели? Восхитительно! Просто восхитительно!

– Видел что?

– Журнал «Time»! Обложку! Статью! Они потрудились на славу! Все очень хорошо… ни тени предвзятости или там нападок с их стороны. Меня это беспокоило. На фотографиях вы выглядите моложаво, очень даже привлекательно. Может, стоит поместить ваш портрет на обложку книги. Мы заказываем очередной тираж. Четырнадцатый. В сумме получается, вы не поверите, два миллиона экземпляров! Два миллиона! Надеюсь, у вас есть толковый консультант по налогам. Вам он понадобится. И телефон. Пусть Луиза поменяет номер, чтобы он не был указан в телефонном справочнике. Как только журнал появится в продаже, вам будут отовсюду названивать. Что еще сказать? Поздравляю! – Его голос сорвался. – Если бы… Если бы только отец мог это видеть.

Следующим утром мистер Слэттери лично доставил нам свежий выпуск «Time». По его словам, не мог же он просто запихнуть столь важную вещь в почтовый ящик. На обложке, как и предполагалось, был один из снимков Роджера: я на фоне маяка. Он был сделан из нижнего ракурса, так, словно я ростом со здание за спиной. Черным жирным шрифтом прямо под логотипом «Time» разместилась надпись: «Маяк надежды в нестабильном мире». Внизу, справа от фотографии, мельче было пропечатано: «Эксклюзивное интервью с мистером Успех!»

Я зашел с журналом на кухню. Луиза наливала апельсиновый сок – себе и Мэри. Присев за стол, я терпеливо ожидал, пока она дочитает статью и изучит каждую фотографию, наклоняя голову то так, то эдак.

– Ну?

– Безумно понравилось… все. Но больше всего – вот это, Марк, – сказала она, возвращая раскрытый журнал и указывая на последний абзац. – В конце статьи они отметили, что считают фамилию идеально тебе подходящей: Кристофер, или «Несущий Христа».

XI

ПОЯВИВШИЙСЯ В «TIME» МАТЕРИАЛ, как и следовало ожидать, спровоцировал лавину запросов на интервью, уклониться от которых отныне я не считал для себя возможным. Таким образом мой недолгий обет молчания был нарушен. В Нью-Йорке уставший от постоянных звонков Чарльз Берген пришел к заключению, что нам обоим не обойтись без отдела по связям с общественностью. Не для рекламы, поспешил пояснить он в ответ на мои стенания, а исключительно для сортировки, координации и составления графика визитов журналистов в наш дом на холме, безусловно, предварительно со мной согласованный.

Луиза подсчитала: за последние пять месяцев 1981 года у меня девяносто шесть раз брали интервью! Практически невозможно было пройти мимо журнальной стойки, особенно, что досаждало, мимо стойки в нашем любимом местном продовольственном магазине, не столкнувшись с одним или несколькими ликами Марка Кристофера, улыбающегося прохожим с глянцевых и не только обложек журналов. Наконец даже «Newsweek» опубликовал хвалебную статью, скрыв обиду за то, что предпочтение было отдано конкурирующему «Time». Хотя именно они стали первыми, кто поместил рецензию на мою книгу. Наш маяк фотографировали и описывали такое количество раз, что, как горделиво объявил Чарльз, он превратился во всеамериканскую достопримечательность.

По большому счету мне даже понравилось давать интервью. После первой дюжины или что-то около того приноровился и отшлифовал ответы, ведь обычно вопросы повторялись. Словно тренер по футболу, просматривающий все записи игр своей команды, чтобы выявить и исправить недочеты, мысленно прокручивал каждое интервью, анализируя его. Если ответ на какой-то вопрос не совсем удовлетворял, обдумывал, что сказать в следующий раз. А он, этот следующий раз, наступал непременно.