Второй верхний предел - [25]

Тошиминэ еще раз тряхнул плащом.

— Сволочи, — прорычал он. — Наказание, чтоб их. Ты умеешь принимать решения, так иди и принимай. Ублюдки.

Хаски показалось, что сейчас, в ответ на слова Рыжей Сволочи, поднимется ветер и разнесет долину в пыль и прах. Сила вокруг его фигуры скрутилась тугой пружиной и любое неосторожное движение могло выбить затвор, который ее держал. Шевелиться резко перехотелось.

Рутай попятился схватившись за меч.

Высказавшись, Тошиминэ забросил плащ обратно на плечо и уверенно зашагал к закрытым воротам. Хаски понял, что сейчас он их вынесет вместе с частью стены, а потом заставит всех, кого сочтет в чем-то виноватыми вручную ставить их на место. Нужно же ему на ком-то злость сорвать. Рутай тоже понял. Не настолько он был туп. Поэтому сорвался с места и успел открыть проклятые ворота прежде, чем злой на весь мир новый командир сектора начал разрушать Дом Власти. Что ему какой-то дом, если он сумел пройти через ворота отсекающие тело от силы. Как вообще через те ворота можно было пройти и сохранить способности к преобразованию? Это же путь в одну сторону. Это же ворота наказания. Тот, кто однажды через них прошел навсегда терял возможность жить в Долине Средоточия. Простые люди здесь физически жить не могут. Для них это все равно, что оказаться в мире без воздуха.

Дар изменять величайшее из наказаний богов. Людей с даром очень мало по сравнению с теми, у кого его нет. Но их всегда боятся и слишком часто пытаются уничтожить как вид. Кто, когда и в каком из пределов множества миров нашел вход в мир, словно специально созданный для магов не знает никто. Возможно, этот мир обнаружили одаренные всех миров разом. Возможно, обнаружили в тот самый момент, когда его создало какое-то божество-творец сжалившееся над всюду гонимыми внуками хаоса. Кто знает? Но этот мир, полный опасностей и практически непригодный для жизни стал спасением для одаренных великого множества пределов. В большинстве из них одаренных вообще не осталось. В тех, где маги, не смотря ни на что, есть, жители второго верхнего предела считаются равными богам. Их умения преувеличивают, их боятся и у них просят помощи тогда, когда обыкновенных человеческих сил уже не хватает, что не мешает продолжать их ненавидеть. На самом деле тех, чью силу можно сравнивать с силой мелкого божка можно пересчитать на пальцах. Почти все они либо командиры, либо бывшие командиры, либо главы Домов, либо Великие Нижнего Города. Но пытаться переубедить фанатиков и трусов? Да кому оно надо?

Кажется, Хаски впервые за всю свою жизнь понял, за что так уважают тех, кто сумел достичь волны первого порядка и почему так мало людей могут ее достичь. Это ведь хуже смерти на самом деле. Разделить себя на человека и силу. Наверное, это очень страшно. Словно душу напополам разорвать. И, наверное, он полный идиот, потому что сейчас ему хотелось получить свою волну больше, чем когда-либо до этого.

Просто зависть. Как всегда. Сильнейшее из чувств, которое с такой легкостью вызывает Рыжая Сволочь.

Тошиминэ Айя величайшая сволочь из всех сволочей что когда-то рождались во множестве миров.

Хаски и раньше это знал. Но сейчас убедился окончательно. Правда, легче от этого не стало.

Сначала эта сволочь заявила, что Хаски за неимением лучшего годится на роль первого помощника. Нет, нет, он не предлагал и не спрашивал, он просто приказал, и к вечеру Хаски уже пытался разобраться с документацией и докричаться до сознания девиц из архива. Когда до новоиспеченного первого помощника дошло, что он мог бы поспорить на счет этого нелепого назначения, и он пошел с этим озарением к Тошиминэ, тот сначала его внимательно выслушал, а потом обозвал всяческими непотребными словами, выхватил свой меч, сунул его под нос Хаски и прочитал целую лекцию об ответственности перед подчиненными. Больше Хаски спорить не пытался, понял, что бесполезно. Он ведь даже уйти не мог. Кому он нужен? Репутация у бойцов Желтого сектора не очень, а становиться охотником совсем не хотелось, ему не настолько горы нравились, чтобы бегать по ним за различными чудовищами.

К концу недели Хаски стало казаться, что он сходит с ума. Ему снились цифры, бланки и отчеты. А еще снился Тошиминэ с мечом в одной руке и бутылкой подозрительного пойла в другой. Он предлагал выбирать. Все время предлагал выбирать. Выбирать между ответственностью и возможностью раз в три месяца крушить очередное питейное заведение, как это принято у охотников. Тошиминэ хотелось придушить.

Когда с завалами документов было покончено, а их ежедневное пополнение благополучно распределено между подчиненными и архивными девицами, Тошиминэ гадостно улыбнулся и одарил своего первого помощника клочком бумаги, исписанным мелким почерком командира Ленока.

Хаски написанное прочитал, потом прочитал еще раз и решительно не поверил в собственное счастье. Тошиминэ захотелось сбросить в самую глубокую пропасть и засыпать сверху камнями. Это было слишком даже для него.

— Я не могу, — сдерживая ярость, заявил Хаски.

— Почему? — наивно удивился командир. И улыбнулся, гад, светло так улыбнулся, ободряюще.