Второй урок. Сидерис - [4]

Но интуиция подсказывала, что это была смехотворная надежда и, скорее всего, он бы стал инициатором драки, ополчив на себя еще и учителей. Тогда уж лучше было и вовсе скинуть пинком сумку какого-нибудь придурка и нагло плюхнуться на скамью.

Может быть, от неожиданности, ему бы и сошло это с рук, а может все обернулось как и в первом варианте.

Другой план действий предполагал, что Кир сядет с краю, но рядом с одногруппниками, хотя тогда это означало бы капитуляцию и даже подхалимство, на что бы Кир никогда не пошел. Да и Санара, видимо, ощущая тоже самое, села подальше от ребят, замыкающих ряд.

Усядься он между ней и ее рядом, это выглядело бы так, словно он за нее вступался, и Киру откровенно было бы удобно так поступить, на что все его существо отзывалось приятным покалыванием в конечностях, предвещая схватку «за правое дело».

Нет. Нельзя.

Кир тут же пресек глупые порывы, отчетливо видя последствия своих необдуманных действий. Так он только привлек бы ненужное внимание к девчонке, делая ее слабее в глазах окружающих, но ведь, кажется, неприязнь цеплялась только к нему и не распространялась на принцессу, так что своим глупым поведением он бы просто подставил подругу под удар, а этого он допустить не мог.

Сесть рядом с другой стороны и вовсе означало спрятаться за юбку.

Так что единственным местом, куда мог сесть Кир, было место напротив Санары, в стороне от ребят.

Он не собирался ввязываться в бессмысленную потасовку, которая неизвестно что бы им принесла, но одновременно он хотел продемонстрировать независимость и самостоятельность — не втягивая Санару, но ясно давая понять, что они все же общаются.

В столовой звякали вилки, хлесткие почавкивания, редкие шарканья и сдавленные смешки. Другие курсы были вовлечены в свою жизнь, мало обращая внимание на окружающих, но Кир мог поклясться, что за его столом не смеялся и не перешёптывался никто.

Ребята ели молча.

Через двадцать минут столовая начала пустеть, студенты расходились по аудиториям и комнатам.

Дождавшись пока в обеденном зале станет свободней, Кир встал, но, заметив как в его сторону подалась Санара, отвернулся, демонстративно игнорируя подругу. Она сама должна понимать, что сейчас не время и не место.

«Позже», — с этой мыслью Кир покинул просторный обеденный зал.

Глава 2 Стычка

Кир ходил чернее тучи, и на то были причины.

Атмосфера в группе с первого дня ничуть не изменилась. Ребята продолжали его бойкотировать, все, кроме Раймаха, Гвиника и Джулиана. Причины ненависти все так же оставались на уровне ничем не подтвержденных догадок. С теми тремя, кто еще с ним общался, Кир на эту тему не разговаривал, оправдывая себя тем, что ему все не представлялся удобный случай завести неприятный разговор, а начинать с того, что «я бастард и все меня ненавидят», не хотелось.

Так что уже около месяца Кир блуждал в потемках собственных сомнений, терпя унизительное положение отщепенца.

Любой другой ученик Прайма, с детства привыкший к благоговению и раболепию, будучи носителем древних кровей, перед которым простым смертным следовало падать ниц, сошел бы с ума, шокированный горькой долей, выпавшей Киру. Но для самого фризийца это едва ли была причина биться головой о стену, кляня судьбу и коря несправедливых богов.

С малых лет помогая матери с обязанностями горничной на Альфе, главном имперском флагмане, Кир наелся сполна всего, что могли предложить чистокровные аристократы. Пренебрежение, презрение, издевки — лишь малая толика того, что видел и знал подросток за свою недолгую жизнь.

Единственное что никак не давало покоя Киру, это отсутствие рядом подруги. Интересно, когда он успел к ней так привыкнуть, что расстояние в несколько метров ощущалось неумолимой пропастью все шире раздвигавшей обрывы стен.

Часто, украдкой поглядывая на Санару с верхнего ряда — она сидела всего лишь двумя пролетами ниже — он вспоминал, как весело они проводили время на первом курсе, тренируясь часами напролет, бегая до изнеможения; как ползли наверх за ленточками и рассказывали друг другу о родных планетах; как шли долгими днями по влажным джунглям Палеи и бежали от племени туземцев; как болтали тогда на фестивале и даже ввязались в драку…

Ему отчаянно захотелось окликнуть её и сказать — а помнишь?..

Кир отвернулся. Открыто разговаривать с подругой значило ополчить класс и против нее, ибо друг моего врага — мой враг. А в остальное время Киру никак не удавалось поймать ее одну. С ней вечно ходили какие-то одногруппники или вовсе старшекурсники! Это его порядком раздражало.

Отросшие золотистые пряди мирионки доставали до лопаток, все чаще вынуждая хозяйку собирать волосы в хвостик высоко на затылке. В своей новой форме глубокого синего цвета она походила на птичку, с тонкими ножками торчащими из-под юбки, солнцем собранной вокруг узенькой талии. Простого кроя курточка с эмблемой академии, выдавала худобу и отсутствие мускулатуры, и несмотря на то, что Кир прекрасно знал о степени подготовленности подруги, ничто в ней не выдавало силы или опасности, превращая в чужих глазах в беззащитное, уязвимое существо.

Фризийца злило до жути, что он не мог просто подойти и стать рядом, а лучше впереди, разогнав мерзких праймовцев смевших касаться ее своими взглядами. Эти паскуды отходили от нее только когда начинался урок и игнорировать профессора было слегка неуместным, но как только занятие оканчивалось, назойливые ухажеры снова толпились у входа ожидая Санару. «Что они девчонок не видели?!» — мрачно бурчал Кир, выходя следом и не выпуская ее из поля зрения.