Второй Шанс - [107]

Я присматривался к каждой розетке так тщательно, как не делал этого с детства, когда любознательность человеческая гораздо выше, чем в зрелом возрасте. Вопросами медицины я раньше интересовался, так что мог твердо сказать, что от электричества помощи мне не будет — слишком низкое напряжение и маленькая сила тока не давали никаких шансов покончить с собой. Интересно, это самый обычный стандарт или же специальный тюремный, введенный для большей безопасности? Не спрашивать же об этом у охраны. Тем более что всех знакомых тюремщиков сменили на новых, отрезав меня от привычного мира даже в этом аспекте.

Великолепные спортивные тренажеры «JethroGym» поголовно были снабжены специальными фиксаторами, которые исключали возможность уронить на себя что-то тяжелое во время занятий. Ничего острого у меня при себе тоже не оказалось. Никогда раньше я всерьез не задумывался над тем, какие максимально безопасные условия для жизни создала современная цивилизация. Наши предки сто, пятьсот, не говоря уж про тысячу лет назад, были просто экспертами по выживанию в критических ситуациях. Нас же заботливо оградили почти от любых опасностей. Так я отказался от идеи покончить с собой и продолжал жить по инерции, ожидая хоть какого-то развития событий.

Интернет, как не странно, мне вскоре частично вернули. Я мог найти практически любую информацию, но о том, чтобы выйти на связь с кем-нибудь, приходилось лишь мечтать. Уж не знаю, как Сверчку удалось это осуществить. Поначалу я на него сердился, но потом остыл и понял, что он человек подневольный. Спасибо и на том, что меня не лишили возможности читать книги и смотреть фильмы.

Никто из представителей Второго канала меня больше не навещал. Я из-за этого не особо расстраивался. Можно было добиться встречи со своим адвокатом, но и в этом я не видел ни интереса, ни смысла. Его обещание зайти через несколько дней давало понять, что казнят меня не так и скоро. Оставалось только ждать.

Меренков сдержал слово. Поначалу я недоумевал, зачем же он вообще собирается ко мне в гости, когда вся его миссия, по сути, провалилась. Причина оказалась очень проста — он хотел помочь мне составить завещание. В прошлое посещение адвокат и словом не обмолвился об этом. Видать, понимал, что тогда от меня толку не добиться, а потому дал мне немного свыкнуться с новым положением вещей.

Теперь же он повел разговор очень деликатно — зашел издалека, подчеркнул, что любому человеку, которому есть что оставить, лучше самому разделить свое имущество. Поделился даже секретом, сказав, что и у него подобный документ тоже есть. Уговаривать меня долго не пришлось и я согласился вступить в клуб людей, обладающих завещанием. Мы пока набросали черновик, а через два дня Ярослав Витальевич обещал составить оригинал. Его нужно будет подписать в присутствии свидетелей, так что придется Меренкову кого-то с собой привести.

Раз уж интернет отчасти был мне доступен, то я, волей-неволей, получал информацию и о самом себе. Подробные заметки о феерическом завершении «Второго шанса» теперь все реже появлялись в новостных лентах. Это, в конце концов, всего лишь шоу на одном из телеканалов, пускай даже самое эпатажное из бывших доныне. Скоро все про него забудут. А вот мой приговор — совсем другое дело. Это событие принадлежало всему человечеству. Если в других странах про «Второй шанс» слышали лишь краем уха, то интерес к моей персоне не знал государственных границ. Поначалу я пропускал информационные баннеры, касающиеся моей судьбы. Что я мог оттуда почерпнуть? Но однажды одно из всплывающих окон показало мне лица Вовы Гольцева и Славика Шевченко. Внизу была подпись в стиле «Последние минуты с последним осужденным на смерть». Рука тут же нажала на это окошко.

Внутри оказалась запись интервью, с участием двух этих шоуменов, где они делились воспоминаниями о том, как я вместе с ними работал над «Вторым шансом». И, на удивление, здесь мелькали видеоролики, сделанные несколько дней назад в моей камере. А ведь Гольцев, скотина такая, утверждал тогда, что снимает их для какого-то конкурса телевизионного искусства. Видать, знал, для чего эти записи ему пригодятся!

Интервью оказалось довольно длинным. Гольцев на этот раз говорил больше Славика, наверстывая упущенное за время шоу, когда Шевченко отдувался сам.

— Никто другой не был ближе к Виктору за эти полгода, чем мы. К сожалению, нам не удалось увидеться напоследок, перед тем, как ему запретили контакты с внешним миром.

Гольцев говорил это с таким искренним сожалением, что я и сам бы поверил, если бы знал его хуже.

— Скажите, неужели широкая общественность окончательно потеряла возможность еще раз лицезреть Виктора Иванчука? — лицо журналиста, с которым беседовали шоумены, выражало искреннюю обеспокоенность.

— Вы же знаете, что наша компания всегда готова дать еще один шанс, — загадочно улыбнулся Гольцев. — Не будем забегать наперед. Я хотел бы посоветовать всем зрителям внимательно следить за нашими анонсами на Втором канале. Виктор заслужил право еще раз появиться на телеэкранах, так что если такой случай представится, то мы им воспользуемся.