Второй шанс для Кристины. Миру наплевать, выживешь ты или умрешь. Все зависит от тебя - [63]

Потом мы еще немного посидели в тишине, и эти несколько секунд показались мне вечностью. Я сидела, уставившись в пол, а мама смотрела на меня. Она сжала мою руку, чтобы я посмотрела на нее. Я прогнала навернувшиеся слезы, наши взгляды встретились, и мама сказала: «Кристина, позаботься о Патрике и о папе».

Взглянув на нее, я поняла, что она хотела взять с меня обещание. Мне больно было произнести эти слова. Восемь лет назад моя биологическая мать, стоя у ворот приюта, кричала, чтобы я заботилась о Патрике, что бы ни случилось. И вот прошло восемь лет, и моя приемная мать просит меня о том же. Я словно оказалась в ловушке. Это было обещание на всю жизнь, и я была не уверена, что мне хватит сил его выполнить. Я не знала, выдержу ли. Но разве могла я в тот момент ответить эгоистичное «нет» или что-то вроде «сделаю все возможное, но ничего не обещаю»?

И я сказала то, что обычно говорят в таких ситуациях, то, что дало бы ей хоть маленькую надежду, что с теми, кого она любит и кого вынуждена покинуть, все будет хорошо.

– Не волнуйся, мам. Я позабочусь о них. С Патриком все будет хорошо.

Я знала, что больше всего она переживала за Патрика – ему ведь было всего восемь, и он вот-вот потеряет свою мать. Я беспокоилась за него, за себя, за отца и за нашу дальнейшую семейную жизнь. В такие моменты понимаешь, на ком действительно держится семья – в нашем доме мама была тем связующим звеном. Она, как никто, умела всех понять и была проводником между нами.

В этот момент вошли отец с Патриком. Отец что-то говорил, но тут же переключил свое внимание на маму; мама в последний раз взглянула на меня, чтобы придать сил, и улыбнулась, как бы говоря: она знает, что я позабочусь об отце и о Патрике. Мы молча попрощались друг с другом, так и не сказав, как мы друг друга любим. Они стали разговаривать, а я подошла к окну и посмотрела на улицу. День был солнечный, а я смотрела на небо, не видя ничего перед глазами. За моей спиной лежала моя умирающая мать – кожа у нее была желтая, потому что больная печень больше не в состоянии была выводить токсины. Она была ужасно худой. Смерть давит на тебя непосильным грузом – ты вроде бы еще жив, но предпочел бы умереть. Именно смерть регулярно напоминает нам о том, что жизнь нельзя воспринимать как данность. Жизнь же, в свою очередь, не дает нам забыть, что не всегда можно получить то, что хочется. Смерть всегда рядом. Моя биологическая мать Петронилия, моя приемная мать Лилианн и Камили совместными усилиями дали мне столько тепла, чтобы мне хватило сил сжать зубы и идти вперед, не останавливаясь, даже когда все вокруг погрузилось во мрак. Судьба непостоянна и переменчива: сегодня она дает тебе лишь объедки из мусорной корзины в грязном переулке Сан-Паулу, а завтра – обед из пяти блюд в ресторане Стокгольма, прекрасной столицы Швеции.

Моя биологическая мать до последнего заботилась обо мне и моем брате – я ни секунды в этом не сомневаюсь. Моя приемная мать, в свою очередь, научила меня тому, что даже в моменты боли есть место любви. Камили подарила мне невероятную дружбу. Две обычные женщины и одна девочка навсегда изменили мою жизнь. Думаю, мы часто недооцениваем то, как много значим для других людей, не понимая в полной мере, как много можем для них сделать. Главное – это то, на что ты способен за отмеренное тебе время. Часто мы помним не то, что получили, а чувства, которые испытывали в тот момент. За свою жизнь я получила множество дорогих подарков и была счастлива, но ничто не затмит тот момент, когда моя биологическая мать принесла мне коробку конфет «Бон-О-Бон», когда в приюте мне было грустно и одиноко. Как ничто не затмит тех эмоций, что я испытала, когда моя приемная мать подарила мне книгу Хелен Эксли «Самой лучшей дочери» или когда мы сидели рядышком в кинотеатре.

Любовь нельзя ни купить, ни подделать, ни вызвать по щелчку пальцев. Это дар, который мы сами вручаем или получаем. Это беззаветное чувство, которое, может быть, и не свернет горы, но способно на гораздо большее: спасти жизнь.

Mamãe Петронилия

2015 г.

Удивительно, как можно потерять что-то, а потом снова это обрести. В одном все люди похожи: никто не знает, что его ждет. С самого рождения мы становимся участниками того, что я называю «лотерея жизни». Меня вырвали из рук моей биологической матери в возрасте восьми лет; потом у меня появилась приемная мать, которая умерла от рака; и вот, когда мне исполнилось уже тридцать два, я собираюсь снова встретиться со своей биологической матерью. Я и сама не знаю, как описать то, что я в этот момент чувствую. Я рада снова увидеться с ней, спустя двадцать четыре года, но в то же время мне страшно. А если при встрече я не почувствую родства с ней? Столько всего произошло со мной за эти годы – и с ней, разумеется, тоже. Что если мы ничего друг к другу не почувствуем? Что если тот образ героя, что жил в моей голове, померкнет? Что тогда станет с историей моего детства? А с моими воспоминаниями?

Мы с Ривией стоим рядом с припаркованной арендованной машиной. Мы приехали в БелуОризонти – часа два с половиной на самолете от Сан-Паулу, в глубь страны, и еще шесть часов от Диамантины, где я родилась. Там теперь и живет моя