Ну и в том же духе минут на пятнадцать, включая информацию, что в обозримом будущем Пенза может стать городом-побратимом итальянского города Менаджо, расположенного на берегу знаменитого озера Комо. М-да, Мясников был большим любителем поговорить, что, однако, не исключало его работоспособность и умение внедрять что-то новое. Чему свидетельством хотя бы вот эта пиццерия.
Представитель итальянской стороны Виченцо Карбоне, за время пребывания в Пензе уже выучивший несколько слов на русском, обошёлся без переводчика, и был куда более краток. Сказал, что его земляк – специально выписанный с Апеннинского полуострова пиццайоло – уже трудится на кухне, готовясь порадовать первых посетителей настоящей итальянской пиццей.
После выступления Карбоне почётной грамотой за досрочную сдачу объекта был награждён прораб этой… Можно сказать и стройки, хотя все работы производились уже внутри готового помещения, встроенного в первый этаж здания. Разве что внутри могли что-то перепланировать. В общем, наградили куском картона того, чьи работники тут приложили руку, а затем итальянец и Мясников под бравурную музыку духового оркестра торжественно перерезали алую ленточку, после чего Георг Васильевич объявил пиццерию открытой…
Учитывая, как ломанулся было внутрь народ, тут же оттеснив нас в сторону, должно было произойти что-то ужасное… Травматология сегодня оказалась бы переполненной, а на Ново-западном кладбище прибавилось бы свежих могил. И возможно, что и детских, учитывая, сколько в этой толпе было несовершеннолетних, пришедших как с родителями, так и без оных. Но власти догадались подсуетиться, организовав коридор из милиционеров и крепких мужиков с красными повязками на предплечьях, так что обошлось без увечий.
Внутрь запускали по тридцать человек, затем, когда, видимо, кем-то там поторапливаемые люди выходили, на их место запускали точно такое же количество. Вышел один – запустили одного, вышли трое – запустили троих. Всё это грозило затянуться надолго. Мы потоптались в сторонке и пришли к выводу, что лучше зайти в другой раз, когда ажиотаж немного схлынет, а то в такой обстановке никакого удовольствия от поглощения пиццы не испытаем. Однако только двинулись прочь, как сзади раздалось:
– Максим!
Это был не кто иной, как сам Мясников, который резво двигался в нашу сторону, размахивая двумя руками сразу. Подойдя вплотную, сказал, слегка запыхавшись:
– Я тебя с твоими друзьями ещё приметил, когда речь говорил. Подумал, что надо вас провести, всё-таки идея пиццерии, Максим, от тебя исходила, заслужил.
Мясников подмигнул, и кивнул в сторону толпы.
– Такая толкучка… Я бы и сам, наверное, не стал стоять. Идёмте, ребята, я вас провожу через служебный вход, отведаете пиццы.
Ну мы и пошли. А что, отказываться, если зовут? Тем более не абы кто, а второй секретарь обкома партии! Который ещё всё-таки вспомнил, кто подал идею пиццерии. Вот и пошли всей кодлой следом за ним, через служебный вход, да не в общий зал, а в отдельный, где имелся один длинный стол и вокруг него с десяток стульев. Не иначе для VIP-персон и делали. За столом уже сидел давешний итальянец и награждённый грамотой прораб. Судя по лицу последнего, он чувствовал себя здесь явно не в своей тарелке, но вынужден был изображать радость, пусть и с некоторой натугой.
Куски пиццы разных видов уже лежали на красивых фарфоровых тарелках, но и помимо итальянского блюда здесь было на что посмотреть и что вкусить, включая графинчик с водкой и бутылки с настоящими, как я догадывался, итальянскими винами. Пицца на фоне остальных блюд типа груздей в сметане и шашлыков из форели смотрелась чуть ли не бедной родственницей. Высилась даже гора блинов, возле которой стояли вазочки с вишнёвым, смородиновым и абрикосовым вареньем, сметанница и блюдечко с мёдом.
– Прошу любить и жаловать, – представил нас Мясников итальянцу с прорабом. – Это Максим Варченко, наша местная знаменитость… Тебе сколько, шестнадцать? А, уже семнадцать… Так вот, в семнадцать лет он уже публикует свои книги, и не только в журналах, дерётся на ринге, уже успел выиграть чемпионат Европы среди…
– Юниоров, – подсказал я.
– Ага, среди юниоров, – кивнул Георг Васильевич. – А ещё пишет песни, которые исполняют звёзды советской эстрады. Вчера только по радио выступала Ротару с песней про хуторянку, и сказали, что её автор не кто иной, как вот он.
Итальянец послушно улыбался, хотя, думаю, он и знать не знал, кто такая Ротару, и уж тем более вряд ли слушает её песни. А я ведь, честно говоря, и не знал, что Софа так быстро подсуетилась, вон, уже в ротацию попадает с моими песнями. Вернее, пока с одной, хотя, не исключаю, и «Лаванда» вскоре зазвучит из всех радиоприёмников страны. А потом и из телеприёмников, уж для «Песни года», на мой взгляд, оба хита прямо-таки напрашиваются.
– А эти молодые люди, – продолжал между тем Мясников, – играют в его ансамбле. Я недавно был на их концерте, очень мощно играют, очень мощно.
Ингу, похоже, он тоже записал в состав ВИА «GoodOk». Никто и не возражал, сегодня можно.
– О, мюзика я любить! – воскликнул Виченцо Карбоне, играя почти брежневскими бровями. – В Италии все любить мюзика.
