Второй раунд - [107]

— Но это еще не все, Евгений Николаевич, — продолжал Михайлов. — Как только мне стали известны результаты экспертизы, это вчера же — я установил за Гартенфельдом и его племянницей наблюдение. Результатов пока не знаю. Вот теперь все.

— Волнуетесь, Юрий Михайлович? — спросил Фомин.

— Волнуюсь. Честное слово, страшно волнуюсь и сам говорю себе: «Спокойствие!»

— И я волнуюсь, — признался Фомин. — И у меня для вас есть интересная новость. Молодой человек, ну тот, что встречался с Эрной в Риге, пытался установить связь с бывшим агентом Старка, который был послан к нам на длительное оседание, но рассказал нашим товарищам о вербовке. Его никто не беспокоил оттуда больше двадцати лет. И вот явился связник. Свалял старик дурака — погорячился и выгнал «племянника дяди Боба». Потом спохватился, пришел к нашим рижским коллегам. Те, на всякий случай, показали ему фотографию этого молодца Миши. И опознал старик в таинственном знакомом Эрны Гартенфельд связника.

— Неужели Зандлер до сих пор служит англичанам?

— Сомневаюсь, — сказал Фомин. — Нам еще тогда было известно, что геленовская разведка активно прибирала к рукам англичан и даже кое-кого из американцев. Старка перевели потом в Англию, часть его бывшей агентуры постарались перехватить геленовцы, да и американцы не зевали. Я думаю, в данном случае на связь к английскому агенту мог прийти уже не английский разведчик, или… Или представитель объединенной натовской разведки, в которой активно поработал небезызвестный Вессель, друг и подручный Гелена. Я вам уже говорил об этом. Вероятнее всего, это дела НАТО. И тот разведчик, о котором нал сообщали немецкие друзья, никто иной, как мой старый знакомый Зандлер. Теперь давайте посмотрим, что у нас получается?

Фомин положил перед собой чистый лист бумаги и карандашом нарисовал в центре кружок, пометив его буквами Л−З−Г[48]. Рядом нарисовал другой, маленький с буквой Э[49] провел от него черточку к третьему, пометив его буквой M[50] с вопросительным знаком; подумав, отдельно от других нарисовал еще один кружок, вписал в него крупную букву Д и поставил восклицательный и вопросительный знаки. От кружка, помеченного буквами Л−З−Г, прочертил стрелку в сторону кружка Д.

— Что бы там ни было, — сказал Фомин, — я не могу оставить этой мысли. Денисов и его супруга вполне могут входить в программу Зандлера-Гартенфельда. Кстати, вы узнали, где Денисов?

— Виктор Сергеевич в командировке. Вот-вот должен вернуться. Дочь его на юге. Жена и тетка Виктора Сергеевича в Москве. Сведений о том, что ими кто-то интересовался, не поступало.

— Хорошо, если мои предположения не подтвердятся. Но снимать «Д» из этой схемы пока не станем. Шпион может идти каким-то другим путем, если уже не идет. Он осторожен. Очень осторожен и жесток. Гартенфельдов теперь ни на секунду нельзя выпускать из нашего поля зрения!..

Глава девятнадцатая

1

Гартенфельд пересек коридор и без стука вошел в номер к Эрне.

— Доброе утро, дитя. Как тебе спалось?

— Доброе утро, дядя Иоганн. Спасибо. Все отлично.

— Если готова, можем отправляться завтракать.

За столиком кафе Гартенфельд всегда чувствовал себя в большей безопасности, чем в номере, считая, что в номере проще организовать подслушивание. Он сам не раз руководил операциями по расставлению «ушей» на пути следования интересовавших разведку деятелей и считал, что так может делаться повсюду. Он вообще не любил вести какие-либо разговоры в номере гостиницы, кроме самых обыденных. И здесь, в Москве, следовал этому правилу.

— Сегодня я опять отлучусь по своим делам. Меня не жди. Располагай своим временем, как сочтешь нужным. Можешь развлечься, только не с «женихом». Если даже тебя и видели с ним, то каждый новенький только рассеет внимание, и ты будешь числиться просто как веселящаяся девушка. Вечерком поедешь на кладбище. Не опоздай, оно закрывается в шесть. Заберешь посылку. Контейнер оставь. Пусть будет у него в запасе. Действуй осторожно.

— Я очень понятливая и послушная девочка, дядя Иоганн, — улыбнулась Эрна. — Мы долго еще пробудем в Москве?

— Не думаю. Во всяком случае, сегодня может многое решиться.

После завтрака, прямо из кафе, Гаргенфельд направился к ближайшей станции метро. Утренний «пик» уже миновал, и поезда подходили относительно свободными. И опять-таки, перестраховки ради, Гартенфельд проверился старым, испытанным не раз, способом. Он последним вошел в вагон и, когда автоматические двери готовы были окончательно захлопнуться, неожиданно выскочил на платформу. Огляделся, платформа была пуста, из поезда вслед за ним никто не вышел. Тогда он спокойно перешел на другую сторону платформы, сел в первый подошедший поезд и поехал на Казанский вокзал…

Эрна поднялась в номер и стала прихорашиваться перед зеркалом. На это ушел добрый час. Чтобы быстрее бежало время, она решила побродить по Москве. Весь день был в ее распоряжении, и его совсем не просто провести с пользой. Она, в который уже раз, покружила по винтовым лестницам колоколен Василия Блаженного, потом окунулась в сутолоку ГУМа и тотчас поспешила вырваться из этого огромного, переполненного людьми магазина, в котором, казалось, берут все, что есть на прилавках, точно соревнуясь, кто больше купит. «Сколько же денег у людей! — удивилась Эрна. — И сколько нужно товаров хозяевам этого предприятия, чтобы всех удовлетворить». Через подземный переход вышла на улицу Горького и надолго застряла в магазине «Березка», выбирая сувениры. С большим свертком вернулась в гостиницу обедать.