Второй раунд - [109]

Гартенфельд замолчал, ожидая ответа.

И вдруг тишину разорвал смех, сначала тихий, приглушенный, затем откровенный, звонкий. Смеялась Людмила Николаевна. Гартенфельд был готов к чему угодно, но никак не ожидал такой реакции. Это была не истерика, а смех искренний, даже веселый.

— Послушайте, Макс, я поражена всем происходящим. Сначала ваше вторжение меня возмутило и, признаюсь, напугало. Все дальнейшее — искренне удивило. Я старалась понять, возможно ли все это — такая беспардонная уверенность. Неужели история вас ничему не научила? — Людмила Николаевна пожала плечами. — Вам не приходила в голову мысль, что я еще тогда могла сообщить обо всем представителю советских органов и в какой-то мере способствовать вашему разоблачению? Вы пытались меня запугать тем, что меня арестуют, сошлют. Вы считали меня робкой, беззащитной певичкой, своей вечной жертвой. Вам, как говорится, в тот раз помог сам дьявол. Вы бежали… Боюсь, что дважды этого не случится, господин Макс.

Теперь уже Людмила Николаевна не смеялась, а говорила резко, гневно.

Он старался не выдать душившей его злобы. Поднялся, всем своим видом показывая, что собрался уходить. Глаза его смотрели холодно и спокойно и только дернулась несколько раз щека, потянув мочку уха.

— Смотрите, не прогадайте, Лотта. Вы слишком наивно рассуждаете: у нас длинные руки, и мы не забываем и не прощаем измены. Но если…

— Полноте, господин Лютце. Вы видите, я даже знаю ту вашу фамилию. Я боялась вас потому, что была одна и беспомощна. Теперь не боюсь. Я у себя дома, в своей стране. А вы врываетесь в мой дом да еще угрожаете. Не слишком ли нагло и не думаете ли вы, что я буду молчать после вашего ухода? Сейчас я бессильна вас задержать и вызвать кого следует. Но я непременно сообщу о вас и…

— Будем считать, что разговор не состоялся, — перебил ее Лютце. — Только не советую поднимать шум. Проводите меня.

Людмила Николаевна шагнула к дверям, ведущим на веранду.

— Минутку, Лотта!

— Что еще? — Она резко обернулась.

В этот миг он сделал резкий шаг к ней и поднял какой-то предмет, похожий на большую авторучку. Послышался треск разбитой ампулы и короткий шипящий звук.

Инстинктивно прикрыв лицо руками, Людмила Николаевна привалилась к стене. Ноги подкосились, и она медленно сползла на пол. Лицо ее приняло пепельно-серый оттенок.

Убийца постоял над ней, прислушиваясь, потом перешагнул через распростертое на полу тело и вышел из дома.

4

— Эрна Гартенфельд была на кладбище Новодевичьего монастыря, посидела там на скамейке и уехала. Гадали, что ей там было нужно. Все переглядели, перещупали и нашли гвоздь, контейнер, она там его в землю воткнула. Установил и наблюдение за скамейкой. Как прикажете поступать дальше, Евгений Николаевич?

— Сейчас решим. Но вы до сих пор ничего мне не доложили о Гартенфельде.

— Он ушел из гостиницы раньше, чем мы получили распоряжение туда прибыть. И до сих пор не объявлялся.

— Плохо, Юрий Михайлович. Плохо у нас получилось. Не думаю, чтобы он изучал весь день памятники старины. Передайте товарищам: контейнера не изымать, ждать адресата. Эрну не выпускать из поля зрения. Сделайте эти распоряжения побыстрее, и мы с вами поедем в Быково.

— В Быково? На аэродром?

— Нет, к Денисовым. Я выяснил, что Людмила Николаевна на даче. Мы не в праве отказаться от версии возможного появления Гартенфельда у нее. Мы обязаны предупредить и этот ход противника. Он ищет связи со старой агентурой… Проверяет…

— У нас есть загородный адрес Денисовых?

— Да. Пятнадцать минут для инструктажа товарищей хватит?

— Вполне, Евгений Николаевич.

Когда Михайлов спустился вниз, полковник уже сидел в машине.

— В Быково, Федор Иванович, — сказал Фомин водителю, — и, пожалуйста, побыстрее.

Через час «Волга» остановилась у дачи Денисовых. Калитка была открыта, но дом пуст. Офицеры вернулись к машине, недоумевая, куда могли под вечер деться хозяева, может быть, у соседей? Из дачи напротив вышел старик в пижаме.

— Вы к Денисовым? — спросил он.

— Мы хотели повидать Людмилу Николаевну.

— С ней несчастье. Что-то с сердцем. Часа полтора назад на машине «скорой помощи» ее увезли в Москву. С ней уехала и Екатерина Ивановна.

— Что вы говорите? Как это случилось?

— Я знаю только, что Екатерина Ивановна ушла на рынок, а когда вернулась, Людмила Николаевна лежала на полу уже без сознания. Екатерина Ивановна прибежала к нам, встревоженная, просила вызвать «скорую»…

— Спасибо, — Фомин сел в машину. — Вот какие дела, Юрий Михайлович, — рассеянно сказал он. — Поехали.

Всю дорогу Фомин молчал и лишь перед управлением заметил, повернувшись к Михайлову:

— Все же странно, Гартенфельд от нас улизнул, и в это же время с Людмилой Николаевной сердечный приступ. А раньше она вроде бы и не жаловалась на сердце. Немедленно установите, куда доставлена Денисова. Узнайте новости у тех, кто отвечает за племянницу. Как только все выяснится, ко мне. Я согласую с генералом вопрос о задержании этих милых родственников. Кажется, пора.

5

Генерал Богданов знал о сигнале Петрова и был информирован о делах, связанных с «туристами». Фомин все время держал его в курсе событий. Ознакомившись с актами экспертизы и последними материалами, он не без интереса выслушал доклад полковника.