Второй круг - [158]
— Один — один.
Потом сел за стол и уткнулся в журнал передачи смен. Строгов глядел на Росанова, но тот, зная, что на него пялят глаза, не спеша перелистывал страницы, делал выписки, изучал план вылетов и тихо насвистывал «Расстались мы, светила из-за туч луна». Строгов все стоял и глядел на Росанова.
После технического разбора Росанов двинулся на загадочный дефект: не запускался двигатель, на котором все было «в норме».
Апраксин и Пудовкин — два аса — сидели на дюралевом инструментальном ящике спина к спине и курили. Когда он подошел, оба разом поднялись и не спеша забрались по стремянке наверх.
— Тут масло льется, — сказал Пудовкин, — вот тебе беретка.
Росанов надел красную беретку.
— Теперь ты Красная Шапочка, — засмеялся Апраксин, — а вот и Серый Волк едет на ГАЗ-69.
Росанов повернулся и увидел проезжающую мимо машину Чикаева.
— Помните, было однажды в ангаре, — заговорил он, провожая машину взглядом, — там заменили насос подпитки. По логике получается, что от этого насоса ничего не зависит. Давайте вместе подумаем…
И тут он осекся. Он увидел, что машина попятилась и остановилась рядом.
«За мной!» — подумал он.
Дверца раскрылась, высунулась женская полная нога и повисла в воздухе. Потом нога, пошевеливая носком, начала искать опору, тогда как сама женщина о чем-то говорила с шофером и смеялась. Что-то в этой женщине показалось Росанову знакомым, и он заволновался. Он увидел Люцию Львовну. Она шла к нему и, заметив, что он глядит на нее, приветливо помахала рукой. Он почувствовал, как в горле пересохло, и, прокашлявшись, буркнул:
— Погодите, я сейчас… Боюсь, что виноват насос подпитки…
«Гореть мне синим пламенем, — подумал он, сходя со стремянки, и пошел навстречу Люции Львовне, как младенец, едва научившийся ходить, — и вообще, давно надо было ее найти».
Она улыбалась. У нее были большие зубы, испачканные губной помадой.
«Бабушка, а бабушка, — сказала Красная Шапочка, — а почему у тебя такие большие зубы?»
— Здравствуй, Витя! — весело поздоровалась Люция Львовна.
— Ага, — кивнул он.
— Что с тобой? — спросила она, понижая голос, и ее глаза наполнились состраданием. — Ты похудел, как-то поблек… Между прочим, мне указали на тебя как на возможного героя очерка о молодом, способном, неравнодушном инженере.
Он уставился на Люцию Львовну.
Она взяла его под руку.
Чувствуя необыкновенную тяжесть в ногах, Росанов пошел, как бычок на заклание. Потом ему показалось, что земля ушла далеко вниз, и он на длиннейших, чрезвычайно тонких ножонках, которые к тому же и гнутся. Ни с того ни с сего вспомнилась собственная длинноногая при низком солнце тень, извивающаяся на неровностях земли при ходьбе.
— Извините, — попросил он: надо было остановиться, чтобы удержать равновесие.
— Тебе плохо? — испугалась Люция Львовна, протягивая руку.
«И она протянула ему руку помощи», — процитировал он.
— Нет, все в порядке.
— Отчего ты так побледнел? Может, пережил наконец потрясение? Потрясение писателю просто необходимо.
— Да, пережил, — буркнул он.
— Ну, тогда все в порядке. И ты будешь писать. По глазам вижу, что будешь. Равновесие и спокойствие — смерть для творческого человека. Вот Рыбин плоский, как рыба. Душа его в коконе. Не вылетит из кокона бабочка с радужными крыльями. Он многословен и водянист.
— Какая бабочка? — нахмурился он. — Ничего не понимаю.
— Чего ж тут понимать? Все просто. Ты, значит, получаешь потрясение, горишь, что называется, синим пламенем. Вообще писательство — это шаманство. А чтоб стать шаманом, надо обязательно пострадать. Я знала одного шамана. Вначале это был простой человек, а потом всадил по ошибке себе пулю в глаз и еле-еле выжил. Существование на грани жизни и смерти. Вот на этой-то грани и начинается творчество. И тут малой кровью не обойдешься. Творчество бее страдания — филькина грамота. Он, этот шаман, стал шаманом от боли. Я, правда, познакомилась с ним, когда он стал совсем старичок.
«Боже! Что она плетет!» — подумал Росанов.
— Ну и писатель обязан, просто обязан побывать на этой грани. Из этого состояния писатели и черпают всю жизнь. А иначе все от лукавого, болтовня и «мастерство».
— При чем здесь все это? — вставил он.
«Впрочем, она всегда носилась с идеей «потрясения», — подумал он.
— Чего же тут непонятного? У тебя совершенно тупое лицо, Витя. Жизнь творческого человека начинается со страдания. И вот ты летишь и кормишь птицу мясом, а когда оно кончается, то отрезаешь от себя. Помнишь сказочную птицу? Она без мяса не может лететь. Так вот и творчество — это полет за счет собственной крови и мяса.
— Постойте… полет… птица. А мальчик?
— Какой мальчик? — не поняла Люция Львовна и продолжала: — А ведь я к тебе по делу, а не просто так.
— Догадываюсь. Я и сам давно собирался, да никак не мог вас застать.
— Так вот, — она похлопала его по плечу, — как ты догадываешься, мне надо написать о тебе очерк. Я уже кое-что набросала…
— Вы надо мной смеетесь или как? — спросил он.
— Витя! — И она с упреком поглядела на него.
— То-то и Витя. Убить меня можно, но не валять же в… в…
— Ты о чем говоришь?
— О ваших письмах и о… о…
— Я тебе не писала. Получила, правда, письмо от тебя из 3. Сумасшедшее письмо. Мне даже сделалось как-то не по себе. Бред какой-то. Я, помню, тогда подошла к зеркалу и говорю: «Кругленькую-у-у! Кашку-у-у!» Что ты хотел сказать? Ты тогда был, наверное, здорово подшофе. Ведь угадала? — И поглядела на него проницательно.
Документальная повесть о спасении челюскинцев во льдах Чукотского моря советскими летчиками в 1934 году. Это одна из многих ярких страниц нашей советской истории. Предисловие Героя Советского Союза летчика А. В. Ляпидевского.
Журнальный вариант романа опубликован в «Москве» № 12 за 2003 год: http://www.moskvam.ru/2003/12/starostin.htm. После этого роман был кардинально переработан в 2004 году. Последняя правка сделана 9 мая 2005 года.Роман фактически был написан заново, состоялся как вещь. И — как роман христианский.
Академик Сергей Павлович Королев начал заниматься ранетами тогда, когда многие ученые и конструкторы называли ракеты чудачеством. Книга эта о молодости Королева, о времени создания Группы изучения реактивного движения (ГИРДа) и о том, почему именно этот период определил направление всей жизни академика С. П. Королева.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».