Второй круг - [115]

Была ночь, когда он добрался до парка. Он бодро шагал к кусту, где спрятал веревку. А вот и картонки, на которых он возлежал. И тут он увидел собачонку.

— Бобик, Бобик! — позвал он. — Вот вам, Бобик, бутербродик. Ужинайте!

Собачонка сняла с бутербродов колбасу, а потом улеглась и перешла к хлебу.

Росанов нашарил под кустом веревку и сделал петлю.

«Нет опыта пока, — ухмыльнулся он, — но ничего. В следующий раз я сделаю это лучше…»

Он поискал глазами дерево с подходящим суком и, попрощавшись с собакой, забросил конец веревки на сук.

— Не низко ли? — спросил он, обращаясь к собаке. — Говорят, что «они» очень вытягиваются… Впрочем, за минуту не успеешь и вытянуться. Так будет в норме технических условий. Как ты думаешь?

Собачонка ужинала.

— Бобик, ты будешь свидетелем. Понял?

Собачонка заболтала хвостом.

Росанов сел на пень и закурил. Ему вдруг показалось, что он не имеет никакого отношения ко всему происходящему. Он просто участвует в постановке какого-то глупого фильма. Нечаянно он обнаружил в кармане рубашки одуванчик, который ему подарила соседка Ирица, и он… Нет, не он, а тот, который играет роль, подумал (голос за кадром):

«Это теперь единственное, что связывает меня с живущими».

Росанов поднялся и похлопал в ладоши, как режиссер, призывающий к вниманию.

— Повторим с одуванчиком! — сказал он. — Начнем со слов: «Что есть одуванчик?»

И тут для него перепуталось все: и жизнь, и игра, и актеры, и сценарий, и действующие лица.

«А вдруг все это подстроено? — подумал он. — Вдруг кто-то умный, осведомленный, бессовестный, склонный к розыгрышам, умеющий, как Калиостро, подделывать любой почерк… Если это так, то… И — никаких доказательств. Никаких! Просто загадочное самоубийство».

«Что есть одуванчик? — спросил он себя. — Вот он есть, а вот его нет. И все мы на земле одуванчики. Ладно, пусть будет как вещественное доказательство».

Он сунул стебель в английскую булавку, что была пристегнута к карману.

— Простите все! — сказал он, обращаясь в пространство. — Не поминайте лихом! Я пал жертвой происков.

Он схватился за сук, подтянулся и сел на него.

«Надеть ее — и последний прыжок», — подумал он и потянулся за веревкой, — последняя глава — «Прыжок в бездну». Итак, первая глава — «Вот она какая — первая любовь». Вторая и последняя — «Прыжок в бездну».

И тут он увидел на освещенной лунным светом, рябой от теней тропинке женщину в белом.

«Это она! — догадался он. — Точно. Это она».

Он сощурился, стараясь рассмотреть ее получше. Потом спрыгнул с дерева и пошел к ней. Она стояла, обернувшись к нему. Он замедлил шаги. Она стала от него медленно отплывать назад. Она отходила от него и росла.

С каждым шагом она делалась выше и выше. Вот она стала ростом с дерево… И дальше он ничего не помнил…

Он пришел в себя. Его трясло от холода. В его руке был одуванчик. Он некоторое время посидел, приходя в себя. Светила луна, клубился туман в наклонных лучах. Откуда-то из воды слышался легкий звон, как будто ударяли карандашом по стеклянной банке.

И в этот момент до него дошло, почему «восемьдесят шестая» вернулась. Он понял, куда делось масло. И виноват Строгов. Строгов — и никто другой. Впрочем, и Линев тоже. Ведь это он подписал карту, а сам не проконтролировал Строгова, когда тот воткнул отсечной клапан вверх ногами: там не предусмотрена защита от дурака. Как же это я раньше не сообразил? А еще надо будет внести рацпредложение. Ну да, надо будет обязательно внести рацуху, чтоб кто-нибудь не повторил ошибки подлеца Строгова. Постойте, дорогие товарищи! Вначале я вас ткну носом, а потом… потом… Ну да, масло во время полета за полчаса выбило на срез сопла, и оно там сгорело. Итак, виноваты все, а я козел отпущения.

Он сел на пень и увидел петлю, небо и звезды.

— Фу, какой фальшивый, надуманный фильм! — подумал он вслух. — Погоди, Витя, не пори горячку. Спокойно, товарищ. Ну а «это» всегда в наших руках.

Мысль, что выход всегда к нашим услугам, принесла ему облегчение. Ему сделалось даже любопытно, а что же будет дальше? Ну а «запасной выход», как в кинотеатре, всегда перед глазами. И он представил себя в темном зрительном зале, идет фильм, где всякие страсти, а сбоку — табличка.

«Лучше сделать несчастный случай на производстве, — решил он, — тогда Настька хоть будет получать пенсию. И что проще? Открыл астролюк и головой на бетонку — какая нам разница? Лучше так. Или еще что-нибудь. И чтоб было тихо, мирно, и ни у кого угрызений совести, и пенсия. А еще можно совершить какой-нибудь подвиг. Ну пожар, наводнение, ты бросаешься и кого-то спасаешь, и… гибнешь. Я потом придумаю что-нибудь. Я придумаю. Я вообще-то не глупый».

Держа в руке одуванчик, он направился домой.

— Где был? — спросила Нина шепотом (Настька спала).

— Да так, с мужиками сообразил на трех, — ответил он, улыбаясь.

— Да, иногда полезно и разрядиться, — согласилась Нина, — ты уж извини меня, дуру.

Он глянул на Настьку. От нее почему-то пахло жареными семечками.

«Приказ начальника… о возврате самолета Ан-12…

При выполнении рейса… после набора высоты 7200 м загорелась лампочка «Минимальный остаток масла» двигателя № 2. Двигатель был выключен экипажем с вводом воздушного винта во флюгерное положение кнопкой КФЛ и дублированием от аварийной системы флюгирования.