Второй Беличий Песок - [109]

— Вот тута! — ткнул пальцем Макузь, — Вот от этого кола — полсотни шагов радиуса, кло? Роем котлован, к его стенкам и насыпи прислоняем брёвна, и получается стенка. Потом городим над всей этой дребузнёй крышу…

— Посиди-ка, если это котлован, то тар будет ниже мха, — цокнула Ситрик, — Как потом загружать в поезда?

— Путём таропровода. На загрузочной станции, которую сделаем вон там, подкопаем грунт так, чтобы поезд стоял ниже уровня котлована.

— Мда, вознички тууут… — почесал уши Бобрыш, заведовавший строительством объектов, — Это надо дно плотно уложить, чтобы в песок не просачивалось, а это урлюлю.

— Поперёк не цокнешь, но таков песок, — пожал плечами Макузь, — А вообще пока хотели сделать поменьше бочку, но такого же типа, потому как большую до зимы не успеем.

— В пух, в пух.

— Слушай, а как Понинские? — усмехнулась Ситрик, — Не опушнели, что через них железку проложили?

— Да нет, — цокнул Макузь, — Там же только захожие на делянки, а не то чтобы эт-самое, им попуху.

— Тогда в, — сэкономила на слове «пух» грызуниха.

Даже летом, когда всё вокруг цвело и колосилось зелёным ковром, поле под стройкой оставалось почти таким же пустым — в чернолесье не было никаких трав, а чтобы проросли занесённые ветром семена, нужен как минимум ещё один год, потому как зимой семена не летают. Вслуху этого часто можно было услышать грызей, выбиравшихся к границе поле, посидеть просто-напросто в траве, чтобы не забывать, как она выслушит — ну и заодно схрумать щавеля, конечно.

— Ты крутишься, как белочь в колесе! — цокала Ситрик, гладя Макузя по ушам.

— На себя послушай, — резонно ответил тот.

— Да и нечего слушать. Трясы ковыряются каждый со своим, и получают единицы бобра, — прочистила грызуниха, — А ты вроде как кто? Специалист по тару, кло? Только как не слухнёшь, всё или топором машешь, или лопатой, или ключом в мехсарае. Ты вгрызаешь, сколько перековырял?

— Да понятия не имею, сколько перековырял! — фыркнул Макузь, — Какая разница? Оно в пух? Так чего ещё.

— Каждый труд должен оплачиваться, — упёрлась белка, — Кло?

— Нет не кло. Это чужой труд должен оплачиваться, а не свой, — усмехнулся Макузь, — Тебе было бы приятно, если бы за тобой ходил счётчик и считал, сколько воды ты принесла на общую кухню?

— Не особо, — прикинула Ситрик, — Если не цокнуть, что особо не. Вопросов больше не имею.

Зато у неё находилось достаточно ответов, чтобы прочистить обстановку для всех грызей, которым она могла бы показаться не совсем чистой. Грызуниха даже припомнила практику в Щенкове и стала регулярно выпускать стенгазету «За кристально чистое цоканье!» с собственными иллюстрациями; выходило это издание в количестве один экземпляр и вешалось на стенку центризбы, при входе слева. И практически всякое грызо, заходившее в избу второй раз, поворачивало уши туда.

В процессе крупномасштабной тряски, конечно, случались не только приятности, но и наоборот. По большей части они не были связаны с вознёй напрямую, потому как у белок присутствовала крысиная острожность — крысторожность — и случаи, чтобы кому-нибудь отдавило хвост упавшим предметом или тому подобное, были исчезающе редки. Что уж там цокать и цявкать, если на болотах произошли только единичные случаи покусов змеями, и все они обошлись легко, потому как грызи были осведомлены, что делать в таком случае. Ровным счётом ни единая пуша не подхватила насморка, чреватого в постоянной сырости, и не накололась на ядовитые шипы растений. Тут уж можно было точно цокнуть, что ни единая, потому как грызи учитывались, и недостача была бы слышна сразу.

— Ну а что тогда? — пожал плечами Макузь.

— Соль в том, что грызи это не гайки, — пояснила Ситрик.

— А что, болты? — покатился по смеху грызь.

— Йа имею вслуху, что они далеко не одинаковые. Ну и как частность этого, зачастую встречаются откровенные лентяи и распухяи.

— Ну и что? — хмыкнул Макузь, — Чтобы встретить ленивую тушку, это надо ещё сначала её долго искать в лесу! При чём тут?

— При том, что йа не про этих, а про тех кто вдобавок не понимает своего распухяйства, — цокнула грызуниха, — Сам не трясёт и другим толком не даёт, понимаешь?

— Нууу… Ну редко, но бывает, — припомнил грызь, — Так на то есть волшебная фраза «туда иди».

— Вот именно, — хмыкнула Ситрик, — Это выгонять надо напух, а это не так-то просто. Ко мне часто обращаются грызи, которые хотели бы выгнать конкретного хвоста, но не получается.

— Гммм… — задумался Макузь, — Это цокает о том, что надо начинать проводить профилактику. Правда, пух йа сам этим буду заниматься.

— Ну, ещё ты бы и этим занимался! — фыркнула белка.

Профилактика была давно известна и была сколь примитивна, столь и действенна. В частности делали очень просто — по трясине объявляли, что по таким-то причинам — а их нетрудно выдумать — выдачу единиц бобра сокращают втрое. Или вообще прекращают на неопределённый срок. Самый бронебойный вариант — цокнуть, что единиц больше не будет вообще никогда, из соображений ненужности. Соразмерно реакции пушей на эти заявления делались очень далеко идущие выводы — причём делал их не кто-то специальный, а все пуши вместе взятые. Если реакция хвоста была не в пух грызям, то трудно рассчитывать на то, что они забудут об этом и согласятся назначить этого хвоста на любую лаповодящую должность.