Второй Беличий Песок - [111]

— Это хрурное осознание того, что мы с тобой в возне с самого начала, — цокнула Ситрик, покачивая ухом, — Ну не с самого, когда только услышали про тар, но ведь до тебя кажется никто и не думал его выковыривать тоннами.

— Это Фрел-пуш сначала подумал. Головой подумал, да. Вот ведь как вышло — сидел себе грызь в учгнезде, всё книжки читал да трепался с пушами, а потом бабах! и кло.

— Так оно так и бывает постоянно, — хихикнула белка, — Учгнездо оно на то и, чтобы.

— Надо непременно его пригласить съездить сюды, — цокнул Макузь, — Чтоб внушило.

— Чтоб внушило, это надо когда бочки с таром будут, — добавила Ситрик, — И будет в пух.

Грызуниха задумчиво оглядывала расплывчатые перистые облака, протянувшиеся через пол-неба и подсвеченные снизу солнцем. В воздухе висел приятнейший свежачок после дождя, никак не переходящий в промозглость, так что можно цокнуть, что погода идеальная.

— А про грызунят подумывала? — цокнул Макузь.

— Угу, — призналась та, — Сейчас возня слегка поуляжется, тогда и. А то или мне уши оторвут с корнем, или придётся убегать в другую область! А ни того, ни другого не хочется ни разу.

— Но ты вгрызаешь, что грызунята довольно привязаны к месту, и если уж бельчиться сдесь, то перебираться потом в Щенков будет довольно сложно, по крайней мере лет десять.

— Эт надо разбрыльнуть, — согласилась Ситрик, — Но зато приятно, даже разбрыливать.

Разбрыльнуть было над чем: стройка далеко не самое лучшее место для бельчения, если не цокнуть что самое нелучшее, но в то же время пуши собирались окапываться сдесь, и в то же время таки бельчиться, а если бельчиться в Щенкове — это, как цокнул Макузь, надолго. Кроме того, при прочих равных условиях белки всегда выбирали не цокалище, где и так пуха — выше ушей, а новые, более свободные места.

— Ну, с каких-то сторон в цокалище оно и неплохо, — растеклась мыслью Ситрик, — Да собственно со всех, да. Но если грызи будут сплошь селиться в цокалище, понятно что будет — оно лопнет, а в других местах будет обезгрызивание.

— Это да, — кивнул ушами Макузь, — Йа думаю вот что, надо будет доцокаться с пушами, как они насчёт бельчения. Всмысле, задумывается ли сделать школу и всё такое, или мы тут двое такие оригиналы.

— Не двое, — точно цокнула белка и покатилась по смеху, — А трое, бхехехе… Кхм! Йа цокаю, знакома с обстановкой, и точно знаю что подобные намерения отцокивали примерно сто пушей. Следовательно, подгонка посёлка под грызунят будет, в полной независимости от нас.

— О, это точно по центру пуха, — квохтнул грызь, — Тогда предполагаю, пол-дела сделано.

— Опушнел до беспредела — вот и сделано пол-дела, — кивнула белка, — А ещё можно подумать, что в Щенкове есть больше чем заняться, нежели тут. Там в одном химучгнезде оягрызу сколько всего… Ну всмысле, это о том, чем заняться грызунятам, когда они увеличатся.

— Пока белочь мала, все эти штуки ей без надобности, — цокнул Макузь, — А дичь и кой-какое вцокивание соли мы обеспечим, это уж будь спокойней. А когда белочь увеличится, то сможет и преребраться в Щенков, раз есть Дурь — кто помешает?

— Тебе не помешало, — припомнила грызуниха, — Тогда да, в пух.

Макузь потискал бельчону, отчего по сквозняку полетели ворсины серого пуха, который постоянно и упоминался. Неслушая на то, что вокруг по прежнему простирался огромный пустырь, грызи потирали лапы, потому как пустырь просто на ушах наполнялся — и превращался в полнырь, судя по всему. Пуши уже начинали расчерчивать огороды и сажать кусты в изгородь, а также закапывать саженцы деревьев и плодовых кустов вдоль дорог и возле построек; результат был хрурен вообще со всех сторон, но он будет только через несколько лет, когда всё это вырастет.

— Пока всё вырастет! — вспушилась Ситрик, — У меня такое чувство, что йа попала в степь!

— Во что?

— Степь, это когда поле, поле, поле… — пояснила белка, — Довольно далеко на юге такое бывает.

— А, ну да. А ещё у нас уже шарятся чайники, — хихикнул Макузь, — На следующий год можно давать уши на отрыв, что большая часть пустыря будет покрыта кыпреем, а это первейшее чайное растение.

— А чего они сейчас-то шарятся?

— Разведывают, дабы потом не, и окапываются.

Пуши окинули ушами поле и представив себе заросли кыпрея, довольно прицокнули.

Седьмое ведро песка! Названо ше(р)стым вслуху понятно чего

Полный пароходик пушей, шлёпая колёсами, медленно тащился вверх по притоку Жад-Лапы; как обычно оно и бывает, грызи сидели смирно, не желая вознёй раскачать хлипкое плавсредство, чьи борта зижделись на просмолённом клохе и решётке из жердей, навроде штакетника. Вместе со всеми на берега таращились ушами Бронька и Кулифа Треожисхулты; уже не особо молодые грызи, они тем не менее бодренько цокали и мотали ушными раковинами по поводу и без оного. Нынче, умяв всякую возню, они взяли да и сорвались заехать в Таров, где обитала ихняя дочка Ситрик со своим согрызуном; нельзя цокнуть что такая идея была нова, но внезапность придавала ей эффект внезапности. От Щенкова до посёлка добирались как правило стандартно — пароходом до пристани Весёлая Пырь, а там килошагов сорок пешком, вдоль «лемминговой» дороги. Ездить летом на трясущихся паровиках было настолько не в пух, что никто и не ездил, если только была малейшая возможность.