Второе пришествие - [7]

— Хорошо, — сдерживая радость, проговорил Иисус. — Я верну к жизни вашего товарища. Да поможет вам это чудо обратиться к вере святой.

Бог подошел к камню, простер над ним правую руку и сказал:

— Юноша! Я возвращаю тебя из царства небесного в земную жизнь. Встань!

Послышались недовольные голоса. Молодым людям казалось, что незнакомец, назвавшийся Иисусом, совершает надругательство над их товарищем, устраивая комедию воскресения.

— Силен, — с угрозой в голосе произнес Малышко.

Он направился к незнакомцу, желая оттолкнуть шутника в сторону. Саврасов, предупреждающе подняв руку, остановил его.

— Подожди, Малышок, — и с нахмуренными бровями обратился к гостю: — Вот что, товарищ Бог. Или как вас там… Нам не до спектаклей. Шутки зашли слишком далеко.

Но он так и замер с поднятой рукой, уставившись на труп. С мертвым телом происходили ошеломляющие перемены. Зияющая рана на виске исчезла мгновенно. Ее будто и не было. Не видно также синевы и трупных пятен. Щеки даже слегка порозовели. Студентам, находившимся неподалеку от камня, показалось, что грудь Виталия Зеленцова чуть приподнялась и опустилась.

Ощущая безграничную мощь, Иисус поднял обе руки и произнес знаменитые евангельские слова с повелительной и царственной простотой:

— Тебе говорю я. Встань!

Ноздри Зеленцова затрепетали. Он глубоко вздохнул и, опираясь на локоть, привстал с широко открытыми глазами. Потом живо вскочил на ноги и испуганно воскликнул:

— Где я?!.

Иисус ликовал: Саврасов, этот несимпатичный ему фанатик-материалист, покачнулся и опустился на мокрый песок. Почти в буквальном смысле слова сел в лужу и при этом позорно раскрыл рот. Студент-гигант, секунду назад грозно сжимавший кулаки, попятился и, налетев на камень, грохнулся наземь. А рыжеволосая девушка, недавно позволившая себе непочтительный смех, в смертельном ужасе вскрикнула и зажала ладонями рот.

“Браво!” — мысленно поздравил себя Иисус, довольный произведенным эффектом. Он на миг приоткрыл завесу перед иррациональной, мистической тайной бытия. Безбожники, вероятно, так и останутся безбожниками. Но так ошеломить их! Выбить из-под их ног рационалистические ходули! Нет, решил Иисус, это не так уж плохо.

Однако торжество не было полным. А если честно признаться, то для него как для Бога вообще не было никакого торжества. Никто не осенил себя крестным знамением, никто не упал на колени.

Студенты понемногу приходили в себя. Вот уже и Саврасов встал на ноги… Несмотря на громовое чудо, Бог остался непризнанным.

С чувством оскорбленного достоинства Иисус закутался в хитон и отправился в море, печатая на песке глубокие следы, быстро наполнявшиеся водой, Однако на саму воду ступил с такой легкостью, словно был весом в пушинку. Метрах в десяти от берега он остановился. Очень низкие и пологие волны слегка приподнимали его и опускали.

Иисус обернулся и посмотрел на столпившихся у берега обидчиков с печальной и всепрощающей улыбкой, в которой однако сквозило еле заметное торжество. Затем вновь зашагал на запад, в сторону заката. Пышный закат оставлял на водной глади светоносную дорожку с блестящим желтым отливом. Иисус шагал по ней, как по золотисто-шелковому ковру. Его фигура все уменьшалась и уменьшалась и вскоре совсем растаяла в вечернем плавящемся мареве.

— Малышок, что здесь происходит? — приставал с вопросами Виталий Зеленцов. — Где я?

Иван Малышко с испугом отшатнулся от воскресшего товарища и в ответ развел руками.

Саврасов продолжал всматриваться в тихо пламенеющий горизонт, где только что растворилась крохотная фигурка незнакомца, объявившего себя Богом. Потом перевел взгляд на небо и с удивлением обнаружил, что редкие золотобокие облака по своему расположению и конфигурации напоминают вчерашние.

— Странно, — проговорил он. — Как будто вчерашний вечер…

В тот же миг тихий, безмятежный вечер под порывом внезапного шквалистого ветра уплыл в ничто, исчез. Ветер будто сдул его. Вернулось то самое по-осеннему хмурое утро, которое было час-полтора тому назад. На востоке солнце едва проглядывало сквозь мчавшиеся по небу серые взлохмаченные тучи. Море заколыхалось и с грохотом швырнуло на берег высокие пенистые волны.

Сейчас, сидя в надежном убежище среди гор и подводя итоги земным скитаниям, Иисус вынужден признать, что его первый выход в народ выглядел в общем-то впечатляюще и внушительно. Зря он тогда проклинал судьбу за то, что она сразу столкнула его с Саврасовым и другими безнадежными атеистами. Это славные люди, и обижаться на них не следовало бы. Не признали его как Бога? Ну и что ж, это их дело. Во всяком случае авторитет его оставался на подобающей высоте.

Не было, конечно, коленопреклонений, но и достоинства своего Бог не уронил. Авторитет начал незаметно таять и снашиваться потом, особенно после встречи с ненавистным Богу обывателем Вилли Менком. Если неудачу на берегу моря еще можно расценить высоко, например, как трагедию мессии, в которого не поверили, то все эпизоды, связанные с репортером Вилли Менком, носили уже какой-то пошловатый, почти комический привкус.

Бог и счастливчик Вилли

Случай на берегу Черного моря взволновал ученых разных стран. Недостатка во всевозможных самых фантастических и противоречивых догадках не было. Все сходились лишь в одном: случай этот нельзя считать выдумкой или галлюцинацией. Тем более, что одному студенту удалось запечатлеть на цветную кинопленку ослепительный момент, когда незнакомец, шагая по воде, уходил в золотой закат.