Второе пришествие - [8]

Возможно, что через несколько лет споры ученых поутихли бы, появление странного и всемогущего человека, объявившего себя Богом, осталось бы такой же загадкой, как, например, до конца не выясненное Тунгусское диво, и перешло бы в ведение писателей-фантастов.

Однако в середине июня исчезнувший Бог снова явился людям. Накануне жители Англии, Франции, Дании и других европейских стран стали свидетелями великолепного и чрезвычайно редкого для тех широт ночного зрелища — северного сияния. Было оно настолько радужно-многоцветным, что казалось каким-то нарочитым и театральным.

Через день газеты запестрели шумными заголовками: “Бог на улицах Копенгагена”, “Иисус Христос на Эйфелевой башне”, “Чудо в Ла-Маншском проливе”.

Незнакомец приходил неожиданно и через короткое время, совершив два—три ошеломляющих чуда, так же внезапно уходил.

Потерпев неудачу на берегу Черного моря, Иисус поступал на сей раз более осторожно. Через несколько дней ему стало казаться, что фортуна начинает дружески улыбаться ему. В западноевропейских странах, где значительную часть населения составляли католики и протестанты, его узнавали. Приятно было видеть коленопреклоненных людей, еще приятнее слышать с башен католических храмов колокольные звоны.

Во всем этом, правда, чувствовалась какая-то неуверенность и робость. В газетах, которые Иисус просматривал, тоже не было единства. В некоторых сообщениях, восторженно описывающих и впрямь небывалые чудеса, говорилось, что наступило долгожданное Второе пришествие и что пора устроить Богу триумфальную встречу с цветами, с колокольными звонами и пением гимнов. Другие журналисты — наверняка отъявленные атеисты — не без иронии намекали, что Бог несколько нетрадиционен и слишком добрый, что Второе пришествие выглядит обыденно и нисколько не устрашающе — без громов и молний, без Страшного суда и конца света.

“Им нужен Бог-каратель, жесткий и мстительный”, — с неудовольствием думал Иисус, читая газеты. Он предпочитал уклоняться от расспросов и встреч с журналистами.

Однако то, что не удавалось корреспондентам таких крупных органов печати, как “Тайме”, “Ди вельт”, легко и просто получалось у Вилли Менка — репортера второразрядной германской газеты. Ему вообще всегда везло на разные загадочные уличные происшествия.

“Счастливчик Вилли”, — так обращались к Менку товарищи по работе, открыто восхищаясь его удачливостью и втайне презирая за ограниченность и невежество. За глаза коллеги по перу называли Менка “коротышка Вилли”, подразумевая сразу два его качества — небольшой рост и недалекий ум. Но именно этому интеллектуальному и физическому коротышке посчастливилось взять интервью у самого Бога.

Интервью состоялось в Гамбурге после посещения Иисусом большой клиники, переполненной больными.

В тот день Иисус буквально опустошил клинику, оставив на какое-то время без работы обслуживающий персонал.

Наиболее сильное впечатление произвели манипуляции гостя в хирургическом отделении. Страшные раны — следы производственных травм и автомобильных катастроф — исчезали как по волшебству. Ампутированные конечности вмиг оказывались на месте.

Бог Провел в клинике около двух часов — больше, чем в любом другом месте. Он знал, что за это время радио, телевидение и печать разнесут весть о его новых чудесах по всей стране.

Иисус вышел на гранитные ступени парадного входа с надеждой увидеть ликующую толпу.

Толпу он действительно увидел. Но толпу зевак, молча взиравших на Бога. Правда, попадались граждане, чаще всего пожилые и совсем старые, которые крестились и беззвучно шевелили губами, очевидно, шепотом читая молитвы и вознося хвалу Господу. У самых ступеней Бог обнаружил довольно большую кучку верующих. Они стояли на коленях и отвешивали земные поклоны.

Но разве это успех? Где всеобщее коленопреклонение и радостные возгласы “Осанна!”?

— Разрешите, господин Иисус… Разрешите.

Иисус вздрогнул, заметив неведомо откуда возникшего круглого, сдобного человечка в лакированных туфлях, настолько подвижного, что трудно было разглядеть его лицо. Человечек, щелкая затвором фотоаппарата и живо перебирая ногами, оказывался то справа, то слева, и туфли его сверкали, как молнии.

— Разрешите представиться. Вилли Менк.

Человечек остановился и показал Богу репортерское удостоверение.

Только сейчас Иисус рассмотрел бездумное, сытое и розовенькое лицо человека. На его круглой голове, которую наверняка не посещала ни одна значительная мысль, сквозь реденький цыплячий пушок проглядывала благополучная розовенькая лысина.

“Поросенок”, — подумал Иисус без обычной к таким людям неприязни. Напротив, захотелось как-то пригреть, приласкать это жалкое, бездуховное существо.

— Интервью? — ободряюще улыбнулся Бог. — Ну что лее, сын мой, задавайте вопросы.

Некоторых объяснений, рассудил Бог, все равно не избежать. И лучше дать их поверхностно образованному, бойкому репортеру, чем ученым вроде Саврасова. А таких ученых, уверенных в рационалистической познаваемости Бога и его чудес, немало и в западноевропейских странах. Дай им только волю, — усмехнулся Иисус.

— Почему вы боитесь ученых?

Иисус поморщился. Репортер будто читал его мысли. К тому же Бога обидело нелепое словечко “боитесь”.