Второе посещение острова - [2]

— Уверен. А в чём дело? – переспросил я, уже поняв, что она намылилась туда.

И почувствовал укол ревности.

— Видишь ли, – вмешалась ты, – Люсин муж снял по интернету виллу на этом твоём острове. Шикарную. На самом берегу моря. И Люся с ребёнком берут тебя с собой!

— Чего это ради? Да и денег у нас нет.

— Не волнуйтесь, – вставила Люся.

— У тебя будет своя комната. Поможешь Люсе, пока к ней не приедет няня, – продолжала ты. – Я уже отыскала и передала Люсе твой загранпаспорт для визы и покупки билета на чартерный рейс в оба конца. Через месяц вернёшься отдохнувший. Благодари Люсю!

«Вернее, её мужа», – подумал я.

В этот момент раздался писк мобильного телефона. Люся нервно сдёрнула его с пояса и выбежала в коридор для каких‑то переговоров, предназначенных не для наших ушей.

— Без меня меня женили, – проворчал я. – Как это я покажусь там, среди друзей и знакомых с чужой женой и чужим ребёнком, да ещё в качестве нахлебника?

Но ты предостерегающе поднесла палец к губам, давая понять, чтобы я замолк.

Люся на миг возникла в дверях кухни, сказала, что нянька ушла, уже одиннадцать, ребёнок не спит, не ест, капризничает, муж призывает её срочно вернуться.

И она уехала.

— Ну, вы и артистки! Как можно решать за моей спиной? – сказал я, уже думая о подарках для Никоса, Инес, Антонеллы, Рафаэллы, Константиноса…

— Люсе сейчас очень страшно. Очень плохо. Муж бросил! Понимаешь? Побудешь рядом. Месяц назад заявил, что у него другая женщина… Знаешь, как это бывает? Завелась секретарша, откуда‑то из Подольска, энергичная, красивая… Он считает, что поступил благородно: покупает Люсе квартиру на Васильевской улице, в самом центре, отправляет на отдых в Грецию, снял ей с ребёнком виллу за четыре тысячи долларов.

— Выходит, буду паразитировать на чужом несчастье? Как это ты, не спросясь, отдала ей мой паспорт? – спросил я и внезапно вспомнил о странном призывном звонке, прозвучавшем ещё в марте, о трагедии моих московских друзей Юры и Тани, благодаря которым я девять лет назад коротал зиму на далёком острове в Эгейском море.

Ощущение того, что событие исподволь подготавливалось, пронзило меня. Не впервые испытывал я такое, подобное волшебству, чувство.

— Считаешь себя человеком, презирающим условности, а сам? Остаётся одна с грудным ребёнком. Она, может быть, на грани самоубийства. Лучше прикинь, что собрать в дорогу. Люся сказала, если с билетами и визой всё будет в порядке, вы должны вылететь в следующий четверг.

Ты заправляла в стиральную машину детские вещи, оставшиеся после дачи, а я мыл посуду и всё думал о загадочном сцеплении событий. О том, как весной неожиданно позвонил человек с того самого острова. Я обрадовался, как ребёнок. Хоть это был не близкий мне человек, не такой близкий, как Никос и Инес с их девочками. Рослый, доброжелательный парень, хозяин бара на набережной – Дмитрос. Стал о чём‑то просить на английском языке.

Его скудный английский примерно равен моему. Я ничего, собственно говоря, не понял, кроме того, что он приглашал меня приехать летом, готов оплатить поездку. Чуть не через каждое слово повторял: «Look for», что означает «искать». То ли меня там кто‑то разыскивает, то ли я должен был кого‑то или что‑то найти. В своё время я даже не стал рассказывать тебе об этом непонятном звонке.

Но теперь твоя и Люсина затея воскресила в памяти этот невнятный разговор. Это был как бы первый удар колокола, предопределивший будущую поездку.

Второй – трагедия моих друзей Юры и Тани. Я воспринял её, как свою личную. И подсознательно всё время стараюсь о ней забыть, вытравить из памяти.

Эта семья поддерживала меня в трудные годы. В конечном итоге, если бы не Юра, не был бы я сейчас распростёрт на постели в номере отеля «Кава д’ор» в Пирее, не слышал бы, как под ночным ветром плещут волны залива, шумят листвою деревья. Потому что впервые девять лет назад перелетел из заметённой снегом ноябрьской Москвы сначала в Афины, а оттуда на один из островов архипелага Малые Спорады в Эгейском море именно благодаря Юре и Тане, спасших меня таким образом от назойливых телефонных угроз отправить на тот свет следом за Александром Менем, моим духовным отцом. Юра, а затем его греческий компаньон по фрахтовому делу Константинос, может быть, спасли мне жизнь, во всяком случае, дали возможность перевести дыхание.

У нас с Юрой многолетняя, что называется, мужская дружба. Немногословная. Видимся редко. Он постоянно летает по делам своего бизнеса чуть ли не во все города Европы и Америки, где есть торговые порты.

Таня же бывала у меня очень часто. Знала, что я дружу с Александром Менем. Вроде бы тянулась к вере, задавала вопросы, свидетельствующие о постоянном духовном росте, брала у меня богословские книги. Всякий раз приносила купленные по дороге продукты, пыталась хоть как‑то прибрать моё тогдашнее холостяцкое жильё. Порой передавала привезённые Юрой из заграницы дары. До сих пор надеваю по торжественным дням роскошную синюю рубашку. Бархатную. Это Юра где‑то углядел, помня, что я люблю всё синее. Впрочем, обо всём этом я тебе рассказывал.

Но вот о чём ты не знаешь. Как раз за год до того, как мы с тобой обвенчались, погиб их единственный сын Витя. Отец, души в нём не чаявший, имел глупость подарить ему к семнадцатилетию мощный японский мотоцикл. Тот заделался рокером. Знаешь, из тех, затянутых в чёрную кожу, с белым шлемом на голове, шумными ордами гоняющих по ночным улицам Москвы. И на стокилометровой скорости врезался во встречный рефрижератор.