Второе детство - [6]

- Уже почти пора, - сказал Станфорд, - и мы готовы, готовы, как никогда прежде. Мы войдем, когда настанет время, но не слишком скоро, лучше опоздать немного, чем поспешить. У нас есть все, что нужно. Специальные пеленки большого размера…

- Бог мой! - воскликнул Риггз. - Надеюсь, это не зайдет так далеко.

- Должно, - ответил Станфорд. - Это должно зайти как можно дальше, чтобы сработать. Вчера Янг заблудился. Один из наших людей нашел его и привел домой. Янг не имел ни малейшего представления о том, где был. Он слегка напугался и даже всплакнул, потом болтал о птицах и цветах и настаивал, чтобы наш человек остался и поиграл с ним.

Риггз тихо рассмеялся.

- Он остался?

- Конечно. И вернулся в полном изнеможении.

- Еда? - спросил Риггз. - Как он питается?

- Мы видели там запасы продуктов, булочки, печенье… Все сложили внизу, чтобы он мог без труда достать. Один из роботов регулярно готовит особо питательную пищу и оставляет ее там, где Янгу легко найти ее. Мы вынуждены быть осторожными - нельзя мелькать слишком часто, нельзя давить на него. У меня такое чувство, что он почти достиг некой поворотной точки. Мы не можем сорвать все теперь, когда он зашел так далеко.

- Андроид готов?

- Почти, - сказал Станфорд.

- И приятели для игр?

- Готовы. С ними проблем меньше.

- Больше мы ничего не можем сделать?

- Ничего, - ответил Станфорд. - Теперь остается только ждать. Янг далеко продвинулся вперед благодаря одной только силе воли - теперь воля исчезла. Он не может заставить себя повернуть обратно. Теперь он больше ребенок, чем взрослый мужчина. Он создал момент регресса - вопрос только в том, хватит ли этого, чтобы провести Янга через этот путь обратно к младенчеству?

- Должно дойти до этого? - Риггз выглядел несчастным: похоже, он думал о своем будущем. - Вы ведь только предполагаете, не правда ли?

- Должен быть пройден весь путь, или это просто незачем было затевать, - поучительным тоном произнес Станфорд. - Следует начинать с чистого листа и пройти весь путь - в противном случае ничего не получится.

- Что произойдет, если он застрянет посередине пути? Наполовину ребенок, наполовину взрослый человек - что тогда?

- Об этом я не хочу даже думать, - негромко откликнулся Станфорд.

Он потерял своего любимого медвежонка и отправился искать его в сумерках, заполненных иллюзорными вспышками огоньков. Мир затих перед сном. Трава была мокрой от росы. Он чувствовал, как холодная влага просачивается в его туфли. В поисках пропавшей игрушки он подошел к цветущей живой изгороди.

Это было необходимо, уговаривал он себя, необходимо, чтобы отыскать милого маленького медвежонка - иначе тому придется провести ночь в одиночестве. Он старался не признаваться себе, даже глубоко в душе, что скорее это он сам нуждается в медвежонке, а не медвежонок в нем.

В какой-то ужаснувший его момент совсем низко пролетела летучая мышь в погоне за жужжащей целью - шарик мрака в сгущавшихся сумерках. Он присел на корточки, съежившись от внезапного ужаса, пришедшего из ночи. Горло его сжало от страха, и теперь он воспринимал огромный темный сад как незнакомое место, где скрываются поджидающие его тени.

По-прежнему не решаясь подняться, он всеми силами старался побороть тот непонятный страх, который вырастал за каждым кустом и скалился из каждого темного угла. Где-то в мозгу оставался маленький тайный уголок, который знал, что летучая мышь - это не более чем летучая мышь и что тени в саду - только отсутствие света.

Он знал, что не должен бояться, что для этого нет никаких оснований. Об этом говорили здравый смысл и те знания, которых теперь у него не было. Само их наличие казалось невероятным - ведь он едва ли достиг двухлетнего возраста. Он попытался произнести эти два слова: "двухлетний возраст". Что-то случилось с его языком и губами - они отказывались повиноваться.

Он пытался определить смысл этих слов, объяснить самому себе, что он подразумевал под двухлетним возрастом… И в какой-то момент ему показалось, что он понял значение пришедшего в голову словосочетания, но понимание тут же вновь ускользнуло…

Летучая мышь вернулась и он, дрожа, еще ниже пригнулся к земле, а потом испуганно поднял глаза, стреляя ими в разные стороны, и самым краешком заметил сияющий огнями дом. Он знал, что это убежище.

- Дом, - сказал он.

Слово звучало неправильно, не само слова, а то, как он его произносил.

Он побежал к дому на дрожащих, неуверенных ногах, и перед ним выросла огромная дверь с ручкой, расположенной слишком высоко. Но был и другой вход - маленькая дверка в большой двери, та, которую обычно делают для кошек, собак и иногда для маленьких детей. Он пробрался в нее и сразу почувствовал уют и безопасность дома. Уют, безопасность и одиночество.

Он нашел своего любимого медвежонка, поднял его, прижал к груди. И только почувствовав прикосновение к коже шершавой спины, он пришел наконец в себя от пережитого ужаса. Что-то не так. Что-то совсем не так. Что-то идет не так, как должно.

Это не сад, не темные кусты или пикирующая крылатая тень, которая пришла из ночи. Это что-то еще - нечто такое, что он упустил, что должно быть здесь - и отсутствует.