Вторая Пуническая война - [165]
Интересную информацию приводит Тит Ливий, когда рассказывает о военном совете у Сципиона после битвы при Бекуле: «Потом стали совещаться, как вести войну дальше; некоторые советовали сразу же идти и преследовать Гасдрубала. Сципион считал, что тут есть некоторая опасность: как бы не объединились с этим Гасдрубалом Магон и другой Гасдрубал. Сципион оставил только отряд в Пиренеях и провел остаток лета, заключая союзы с испанскими племенами» (XXVII, 20). Именно командующий настоял на том, чтобы не преследовать уходившую с поля боя карфагенскую армию. Соответственно, на нем и вся ответственность за это решение.
О том, что оно было ошибочным, свидетельствует тот факт, что армии двух Гасдрубалов и Магона объединились лишь через несколько дней после битвы при Бекуле. Сципион в это время спокойно вел легионы на зимние квартиры в Таррагону и совершенно не обращал внимания на действия противника, предоставив карфагенянам возможность свободно маневрировать по стране. Как будто Публий очень хотел, чтобы армия Гасдрубала поскорее покинула Иберийский полуостров. Действительно, воевать против двух армий гораздо проще, чем против трех. Все факты свидетельствуют о том, что Сципион знал, на что шел, когда выпускал Гасдрубала Баркида из Испании. Недаром Фабий Максим Кунктатор, когда встал вопрос о назначении командующего легионами в Африке, в своей пространной речи припомнил Сципиону его безответственное поведение в Испании: «Не переживем ли мы тот же ужас, какой переживали недавно, когда Гасдрубал переправился в Италию? Ты собираешься не только Карфаген, но и всю Африку держать в осаде своим войском, а Гасдрубала ты упустил, и он перешел в Италию? Ты скажешь, он был тобою разбит; тем более – ради тебя, не только ради государства, – я предпочел бы, чтобы разбитому врагу не было дороги в Италию. Позволь нам все, что удалось тебе сделать на благо римского государства, приписать твоим замыслам, а все неудачи объяснить превратностями военного счастья» (XXVIII, 42). Жестко, но справедливо. И что примечательно, в ответной речи Публий ответил Фабию Максиму по всем пунктам, кроме одного – порыва армии Гздрубала в Италию. Полководец понял, что сенаторы очень хорошо помнят о допущенной им стратегической ошибке, и предпочел обойти эту скользкую тему.
Даже такой апологет Римской республики, как Теодор Моммзен, весьма критически отнесся к итогам битвы при Бекуле: «Намерение Сципиона соединить с возложенной на него оборонительной войной и наступательную оказалось необдуманным и неблагоразумным; главную задачу испанской армии с успехом выполняли с несравненно меньшими средствами не только отец и дядя Сципиона, но даже Гай Марций и Гай Нерон; но победоносный полководец, стоявший во главе сильной армии, в своей самонадеянности не удовольствовался такой задачей и сделался главным виновником крайне опасного положения, в которое попал Рим летом 547 г., когда наконец осуществилось намерение Ганнибала напасть на римлян с двух сторон. Но боги прикрыли лаврами ошибки своего любимца. Италия удачно спаслась от опасности; римляне удовольствовались бюллетнями о сомнительной победе при Бекуле, а когда стали поступать известия о новых победах в Испании, они позабыли о том, что им пришлось иметь дело в Италии с самым даровитым из карфагенских полководцев и с самыми отборными войсками испано-финикийской армии»[75]. Если уж САМ Моммзен такое говорит!
Подведем итоги. После битвы при Бекуле Сципион совершил грубейшую стратегическую ошибку, позволив Гасдрубалу Баркиду начать поход в Италию. Для Публия Бекула могла стать тем, чем в итоге для Ганнибала стали Канны – началом грядущего поражения. Но Фортуна всегда благоволила к Сципиону, не оставила она своего любимца и на этот раз, поскольку другие люди исправили допущенную им ошибку.
7. Итальянский поход Гасдрубала
Гасдрубал Баркид встретился с братом и Гасдрубалом, сыном Гискона. Решение, которое предстояло принять карфагенским военачальникам, было воистину судьбоносным – как организовать вторжение в Италию и при этом сохранить позиции карфагенян в Испании. Мнения высказывались самые разные. Гасдрубал, сын Гискона, поведал о том, что карфагеняне могут рассчитывать только на верность испанцев, проживающих на западе Иберийского полуострова. Воинственные племена, живущие на побережье океана и в районе города Гадеса[76], были готовы сражаться с римскими захватчиками. Командующий только что прибыл из Лузитании и поэтому очень хорошо знал то, о чем говорил.
