Вся твоя ложь - [67]

– Звонил ваш отец, Джереми, – говорит Зора. – Я рассказала ему, как прошло сегодняшнее слушание.

Услышав это, Джереми даже изменился в лице. Он достает свой телефон и смотрит на экран.

– Странно. Он не связывался со мной, – в недоумении говорит он. – Наверное, он был очень занят. И в принципе, сегодня в суде было особо не на что смотреть.

– Да, – соглашается Зора. – Это было только самое начало, и мы все знали, что сегодня будет происходить. А учитывая, что он оплачивает все расходы по вашей защите, я уверена, что он непременно будет присутствовать на процессе, чтобы убедиться, что его деньги расходуются правильно. – Она делает паузу, и потом продолжает: – Ну, и чтобы быть рядом с Вами конечно же тоже.

Джереми прислоняется к стене, у которой стоит, и закатывает глаза к потолку.

– Не сомневаюсь, – говорит он. – Должно быть, на него сейчас оказывают сильное моральное давление. Вряд ли это приемлемое положение вещей для него, когда его сына преследуют по подобному обвинению.

– По крайней мере, для прессы ваше родство еще не слишком очевидно, – заявляет Зора. – В некотором смысле было бы лучше, если бы он вообще не появлялся в суде. Вокруг этого дела уже и так достаточно шумихи.

Джереми кивает. Он, его мать и Зора прощаются и уходят. Мы с Барбарой идем в гардеробную. Мы не обсуждаем сегодняшнее заседание. Тут особо нечего обсуждать. Пока что никаких сюрпризов. Надеюсь, что сюрпризов не будет и вовсе. Барбара уходит первой. Я отстаю от нее на несколько минут.

Я пишу сообщение Джулии, чтобы узнать, как обстоят у них дела. И практически сразу же получаю ответ.

«У нас все хорошо – сейчас заканчиваем делать уроки и будем полдничать макаронами. Робин – такая милая девочка! Всегда будем рады видеть ее у нас в гостях».

Я пишу ей ответное сообщение с благодарностью и собираю свои вещи. Здание суда закрывается на вечер. Коридоры уже опустели, остался лишь слабый запах тушеного мяса, которое подавали в буфете на обед. Я витаю в своих мыслях, размышляя о Робин. Я очень надеюсь, что сегодня ее день прошел значительно лучше, чем обычно, и что у нее наконец появятся здесь новые друзья. В этот момент кто-то сзади берет меня за руку. У меня сердце ушло в пятки. Мужской голос говорит:

– Сэди.

Не могу сказать, что я узнаю его.

– Сэди, – повторяет он.

Я медленно поворачиваюсь назад. Прядь волос упала мне на глаза, и я не сразу поняла, что передо мной стоит Джереми. И хотя мне следовало бы выдохнуть с облегчением, но страх, который я только что испытала, еще до конца не прошел. Я убираю назад выбившуюся прядь волос и делаю глубокий вдох:

– Господи, вы до смерти напугали меня.

– Ой, простите, пожалуйста, – извиняется он, пятясь назад. – Правда, простите. Я не хотел вас пугать.

Я смеюсь. Теперь, когда страх полностью прошел, я ощущаю небольшую неловкость.

– Я бы хотел поговорить с вами, – говорит он. – Мне нужно знать, как, по-вашему, прошел сегодняшний день.

– Барбара была бы счастлива пообщаться на этот счет с вами. Или Зора, – отвечаю я.

– Я знаю, – говорит он и замолкает на мгновение, нервно смеется. – Честно говоря, Барбара немного пугает меня. Я не люблю задавать ей вопросы. Мне всегда кажется, она думает, что временами я веду себя глупо. Кроме того, я опасаюсь, что все, о чем бы я ее ни спросил, она непременно передаст моему отцу.

Я улыбаюсь:

– Барбара, конечно, дама весьма солидная и может внушать легкий трепет. Но она ответит на любой вопрос и уж точно не станет уличать кого-то в глупости. А про соблюдение конфиденциальности любой информации, полученной от клиента, и говорить нечего. Это часть профессиональной этики. – Последние слова я говорю, уже двигаясь по направлению к выходу из здания.

Плечи Джереми поникли.

– Да. Наверное, мне следует спросить ее, – соглашается он, и жизнерадостные нотки сразу же исчезают из его голоса. – Хотя это очень непросто. Она – очень квалифицированный юрист и ведет себя безупречно. И полагаю, она считает меня полным кретином, раз я оказался замешан в такой глупой ситуации.

– Уверена, что ничего подобного она о вас не думает, – говорю я. – Просто вы сейчас находитесь в очень сильном стрессе, вот и накручиваете себя на самое худшее… Но, по крайней мере, слушания уже начались. Это лучше, чем все это невыносимое ожидание. Во всяком случае, я так полагаю.

– Так и есть, – говорит он. – Я просто хочу, чтобы все это не только началось, но и поскорее закончилось. И, честно говоря, меня уже не так сильно заботит результат.

Мы выходим из здания суда и спускаемся по ступенькам. Я размышляю, не предложить ли ему пойти что-нибудь выпить. Я даже уже представляю себе, что это будет за вечерок – сначала болтовня о его уголовном деле и вступительных экзаменах Робин, а потом перейдем к обсуждению его отца и моей матери и к горьким жалобам на то, как невыносимо тяжело жить с такими родителями. У Джереми, похоже, та же судьба, что была в свое время и у меня – быть главным разочарованием в своей семье.

Я так размечталась, что почти что ощущаю вкус вина на своих губах, которое мы уже вовсю попиваем в моем воображении, – бутылочка приличного бордо за наши товарищеские отношения двух братьев по несчастью. Но я сдерживаю свои фантазии.